Лили Райт - Танцуя с тигром

Он тяжело грохнулся на кровать. В воздухе пахло соломой и шерстью животных, которые находились неподалеку – в яслях. Ночь оживала, наполняясь звуками. Собаки. Фейерверки. Музыка ранчеро. Серхио Вега. Снова. Они ставили этот заезженный хит каждые пять минут. Бедный ублюдок. Король narcocorridos писал убийственно певучие баллады о наркобаронах. Однажды поползли слухи, что Вегу убили. Певец дал интервью, чтобы положить им конец. Через несколько часов после опровержения он был застрелен в своем красном «кадиллаке». Никогда не предугадаешь такое.

Комары долбили голову черного археолога. Никакой тебе чертовой защиты от них, никакой сетки. Где же Чело, почему она не составит ему компанию? Забудь о занудной галантности. Кем ты себя возомнил? Фрэнком Синатрой? Сердечный приступ, аневризма, пуля в затылок – ты никогда не знаешь, куда за тобой приедет твой личный красный «кадди», поэтому трахни девчонку. Трахни ее прямо сейчас.

Он поджег косяк, пытаясь назвать каждый предмет, очертания которого видел в темноте. Рейес был где-то рядом, снаружи, но до тех пор, пока черный археолог оставался для него мертвым, он был в безопасности. Дверь автомобиля. Мотоцикл. Колокольчик на шее коровы. Ночь все никак не могла заткнуться. Травка была неплохая, но он мог забить и получше. Тот парень у киоска – продавец, не иначе. Если он пойдет сейчас, то вернется через полчаса. Чело не успеет соскучиться по нему, потому что Чело уже спит. Очень эгоистично с ее стороны, но все люди такие. Свои желания ставят на первый план.

Его девушка появилась на пороге неожиданно, с тихим «Hola» [317]. Тусклый фонарь освещал ее расплывшийся силуэт в ночной рубашке. Ее живот напоминал черному археологу Нептун.

– Иди сюда, – сказал он. – Ложись рядом со мной.

Он никогда не был рядом с беременной женщиной, и ему стало страшно интересно, какова она на ощупь. Неужели такая же, как обычная толстая девчонка? Но она вся была твердой: и руки, и ноги, и плечи, и живот. Однако у нее был мягкий аромат. Цветочный шампунь. Черный археолог возбудился. Она была в трусиках, но они скрывали немногое. Он погладил ее шею. Она подвинулась к нему, будто он все делал правильно. Ее живот был таким большим, что черный археолог смутился и перевернул ее на другой бок, затем лег с ней рядом в позу ложек и положил руки в теплое место между ее животом и грудью. Струпья на руках и ногах все еще болели. Черного археолога охватила странная грусть – то ли дежавю, то ли предчувствие, то ли предупреждение. Но это чувство быстро сменилось радостью. В отличие от Серхио Веги он не был мертв. В любой день ты мог начать все с чистого листа. В любой день ты мог сказать: «Я больше не буду этим заниматься. Вместо этого я займусь вот этим».

Мужчина мог заселить все Соединенные Штаты за одно свое семяизвержение.

Мужчина мог встретить свою будущую жену в автобусе.

Черный археолог снова произнес ее имя. Его было сложно запомнить, потому что оно не означало ничего.

– Чело. Что это за имя?

Девушка посмотрела на него с удивлением, затем мягко сжала его руку. Она говорила терпеливо, словно не возражала против того, чтобы учить его всему всю оставшуюся жизнь.

– Чело – это сокращенное от Консуэло.

– Consuelo?

Утешение. Он сомневался, что она сможет объяснить значение по-английски. Разве что «утешительный приз», не то, чем мать могла бы назвать свое дитя. Он поцеловал ее в спину через ночную рубашку.

– И что значит consuelo?

Она положила голову ему на грудь и прошептала:

– Это [318].

Анна проснулась с дичайшим похмельем и, к своему удивлению, обнаружила, что лежит нагая на кровати, которую видит впервые. Григорианские песнопения сменились противным жужжанием огромной черной мухи. Солнце было почти в зените. Ее рюкзак лежал на полу. Ее одежда была аккуратно сложена на стуле. На прикроватной тумбе лежали зубная щетка, зубная паста и аспирин. Она воспользовалась всем предоставленным. Голова раскалывалась. Она попыталась восстановить в памяти вчерашние события. Отель. Винтовая лестница. Фурии. Снаружи, иногда захлебываясь, ревел мотор. Рабочие что-то делали. Анна понимала, где находится, но не могла вспомнить, как сюда попала. Она всегда говорила себе, что алкоголизм отца – это его проблема, а не ее, однако сейчас задумалась о масштабах этой конкретной наследственности. Она пополоскала рот водой и снова упала на кровать.

Когда Анна проснулась во второй раз, у ее кровати на корточках сидел Томас. Его глаза светились ярче, чем обычно. Он смотрел на нее то ли дружелюбно, то ли взглядом победителя. Серые пучки волос на висках торчали, напоминая искры одноразовых зажигалок. На кухне гремели горшки. Соледад.