Блейк Крауч - Абандон. Брошенный город

Ты положил меня в ров преисподний, во мрак, в бездну.

– Нет, лошадиные следы вон там, выше. А эти оставлены человеком.

Отяготела на мне ярость Твоя, и всеми волнами Твоими Ты поразил меня.

– Если хочешь, я спущусь ниже и проверю, – предложил Маккейб.

Стивен закрыл глаза.

Око мое истомилось от горести: весь день я взывал к Тебе, Господи, простирал к Тебе руки мои…

– Их ведь было только двое, так? – спросил Ооту своего подельника.

– Ну да. Думаю…

– Думаешь ?

– Д-д-д…

– Чем заикаться, ты лучше…

– Их было всего двое. Это точно. И второе тело мы тоже видели.

– Тогда ладно… Нет, не спускайся.

Ооту щелкнул языком, и обоз потянулся дальше. Когда колокольчики наконец стихли, Стивен выбрался из сугроба и отряхнул снег со своего шерстяного пальто.

Стоя в одиночестве на склоне горы, в сотне футов от перевала, посреди холодной пустыни, он слушал шум ветра и шорох движущегося снега, напоминающий шорох песка на берегу. Перед глазами у него вставали картины равнин родной Южной Каролины, и от этих воспоминаний сжималось сердце.

Кобылу Рассела Коул нашел в укрытии на подветренной стороне громадного валуна. Он забрался в седло, стегнул лошадь по шее и поехал вверх по следам только что прошедшего обоза.

На Пиле обжигающе холодный ветер дул ровно и неустанно.

Сметая снег, проповедник гнал его к северной стороне, где уже образовался целый карниз. Там, спешившись, он ступил на голый камень.

Дальше путь лежал по обледенелому выступу. Зная, что подвергает себя опасности, Коул все же не удержался, посмотрел вниз и увидел там что-то похожее на красный кратер. Один из мулов поскользнулся, свалился, пролетел двести футов и буквально взорвался от удара о камень, разметав во все стороны собственные внутренности.

Выступ закончился углублением в зазубренном шпиле, торчащем, словно клык. Углубление находилось на уровне колена и было достаточно широким, чтобы принять в себя взрослого мужчину.

Стивен расстегнул пуговицу и, сунув руку под пальто, пошарил по карманам. Где-то должен был быть коробок спичек, но найти его не получилось.

Он подошел ближе и заглянул в углубление. Видимости хватало фута на четыре, а дальше все терялось в темноте. Коул забрался в выщерблину, протолкался дальше в сужающийся проход и почувствовал, как пространство расширяется. Нога ступила на что-то твердое.

Проповедник снял рукавицы, опустился на корточки, вытянул руку, и его пальцы наткнулись на холодное золото – сложенные кубом слитки, доходившие ему до колена.

Он поднял один из них, поднес его к сочащемуся через проход свету и, стоя в полутьме, уставился на брусок желтого металла. Сколько крови уже пролилось из-за него и сколько еще прольется?

Стивен думал о людях, тех, что жили внизу, в городе, претерпевая невзгоды и трудности – холод, разреженный воздух, одиночество, оторванность от мира, – ради крохотной части того, что он держал в руке.

В этот момент он больше не считал жителей Абандона и тысячи других шахтерских городков, разбросанных, как бактерии, по всему Западу, людьми честолюбивыми и смелыми. Они все были холодным, равнодушным, грязным, отчаянным и несчастным сбродом. Коул видел их насквозь. Они пересекли равнины, построили дома в этих диких и суровых местах и сносили бесконечные недуги и страдания не потому, что были отважными, идущими за мечтой пионерами. Одна-единственная причина привела их сюда: жадность, бушевавшая в их ненасытных сердцах.

Проповедник опустился на землю и заплакал.

– СТИВЕН.

При звуке своего имени он замер от страха.

Коул выбрался из пещеры и побрел на перевал. Тучи над ним расползлись, и лучи послеполуденного солнца пролились на лес. Горные вершины и скованные льдом поля осветились таким ярким и насыщенным бронзовым светом, какого Стивен не видел уже много дней.

Кобыла ждала его на продуваемом ветром склоне. Поставив ногу в стремя, проповедник услышал какие-то странные звуки, хотя из-за ветра не смог определить направление, откуда они пришли. Он посмотрел вниз и сквозь просвет в тумане увидел весь спуск в каньон и возле шахты «Годсенд» вытянувшиеся в линию пятнышки – Ооту, Билли и мулов на пути к Абандону.

И тут он услышал это снова – негромкий вой.

К нему присоединились другие звуки, различающиеся по тону и продолжительности, как диссонирующая симфония сов, гусей и бродячих собак.

Вынув ногу из стремени, Стивен перешел на другую сторону перевала, заслонился перчаткой от ветра и посмотрел вниз.