Блейк Крауч - Абандон. Брошенный город

– И я этому рада.

– Он был несчастлив, мам. То, как он поступил с нами… это было неправильно, нехорошо, но он был так молод…

Сара кивнула, и Эбигейл заметила, что мать старается сдержаться.

– Знаешь, он ведь пытался как-то это поправить, – добавила девушка. – И то, что он попросил меня приехать в Колорадо, было такой вот попыткой. Ему тоже пришлось нелегко.

Фостер-старшая подняла фотографию и бросила на нее быстрый взгляд, а затем, когда она снова посмотрела на дочь, за слезами в ее глазах проступила улыбка.

– Он смотрит на тебя так, как смотрят на тех, кого любят, – сказала она.

Эбигейл вытерла глаза и перевела взгляд на другую сторону улицы – из часовой мастерской напротив вышел какой-то мужчина.

– Я пыталась его найти. Мы три раза летали в тот каньон, но…

– Знаю.

– …снег был таким глубоким, что ничего…

– Эбби, тебе нужно оставить это все.

– Он умер, занимаясь тем, чем хотел. Тем, что любил.

Сара подлила себе вина. Выпила.

– Как сейчас твое финансовое положение? – сменила она тему.

– Все ушло на адвоката.

– Если б у меня были какие-то средства…

– Знаю.

– Эбби, я вот что думаю… – Сара подвинула стул, подалась вперед и понизила голос. – Сейчас лето. Снег в горах растаял, так?

– Снег растает примерно через месяц. А что?

– Ты могла бы вернуться туда, взять несколько слитков…

– Нет, мама.

– Столько, чтобы расплатиться по…

– Нет.

– Дорогая, у тебя ничего нет. Ты ведь нашла бы тот вход?

– Возможно.

– Так зачем мучиться, если есть возможность…

Эбигейл откинулась на спинку стула.

– Сотни лет это золото не приносило людям ничего – ничего! – хорошего и только пробуждало в них все самое худшее. Оно несло беды и смерть. И у меня нет ни малейшего желания возвращаться за ним в те горы, в ту шахту… Знаешь, я не суеверна, но если есть в мире проклятие, то это оно, золото. Не представляю даже, что могло бы заставить меня отправиться за ним. Ты – единственная, кому я рассказала о золоте и об останках. Даже мой адвокат ничего не знает, и я надеюсь, что тайны Абандона умрут вместе с нами и вся эта ужасная история никогда не откроется.

Сара выслушала дочь, покусывая нижнюю губу.

– Милая, это все благородно, но тебе понадобятся годы, чтобы восстановить потраченные сбережения и снова стать на ноги.

– Пусть так.

– Уверена? Ты точно все твердо решила?

Эбигейл осушила бокал.

– Сегодня утром я пробежалась до Бруклинского моста. И там, на его середине, бросила ключ от шахты в Ист-ривер. Так что да, мама, я твердо все решила.

Они почти прикончили бутылку. Журналистка ощущала приятную расслабленность, сидя на солнышке и наслаждаясь городской жарой, но когда мимо пролетел автобус, она мысленно перенеслась в ту снежную ночь в пансионе, с Лоренсом, и вспомнила его рассказ о странном видении – летних днях в Колорадо, проведенных с ней и внуками, которых у него никогда не было и не будет. Злость на отца у нее еще осталась. Много злости. Девушка не знала, сможет ли когда-нибудь избавиться от нее полностью, однако теперь в ее душе появилось место для чего-то еще. Для того, что не мучит тебя ночами и не отталкивает хороших людей.

А еще она надеялась, что там, в той огромной разветвленной пещере, где упокоился ее отец, ему не было страшно и что в конце, освободившись от леденящей тьмы, он все же нашел путь в то колорадское лето и к тому человеку, каким мог бы быть.

Через гроты и туннели холодного и молчаливого подземелья он возвращается – невероятно! – в крипту Абандона.

Тающий свет фонаря натыкается на железную дверь – со следами штурма, но по-прежнему закрытую.

Она не пришла.

Боль разочарования режет глубже, чем Лоренс мог представить, хотя он и готовился к этому, предупреждал себя, что она не предусмотрела варианта, при котором он вернется в пещеру. Он сам не предусмотрел его, полагая, что свет погаснет раньше и он умрет от жажды, затерявшись в гранитных внутренностях горы.

Лоренс отворачивается от двери и бредет в глубь пещеры, среди костей, боясь, что свет вот-вот погаснет и ему не удастся даже выбрать место последнего упокоения.

Решение приходит быстро. Он находит место у стены, рядом со скелетом с блондинистыми волосами, закутанным в лохмотья шерстяной кофты и прикорнувшим на каменном полу. Потемневший череп лежит на левой плечевой кости. Глория смотрит на последнее пламя последнего фонаря, мигающего посередине пещеры.