Блейк Крауч - Абандон. Брошенный город

Она сжала пальцами свечу и посмотрела на свою левую руку, но увидела лишь слабый контур фитилька, цвет которого менялся с оранжевого на янтарный.

– Не ссы, Джослин. У тебя еще осталась одна спичка, – подбодрила себя Мэддокс.

Она сунула руку под плетеную шаль, залезла пальцами в нагрудный кармашек рубашки и дотронулась до щепки с серой на кончике.

Затем Джосс вытащила ее и поднесла к глазам.

– В ней твоя жизнь, – сказала она торжественно.

Этот трюк барменша исполняла множество раз и даже гордилась своей ловкостью. Гордилась до такой степени, что шесть лет назад нарочно выбросила кремень, который носила в молитвеннике вместе с бумагой и табаком.

Фокус был прост – поднять накидку и рубашку и чиркнуть спичкой по средней из трех пуговиц, на которые застегивались ее холщовые штаны.

Мэддокс поставила свечу на камень, подтянула рубашку и нащупала в темноте три металлические пуговицы.

Держа спичку в правой руке, она закрыла глаза и представила, что находится не в пещере, а на цепи в своем чудесном салуне, за стойкой бара, ублажает Барта или Ооту, флиртует с Зеком и поглядывает на посапывающего у печи бездельника Эла. Она вдохнула воображаемый аромат виски и холодного, несвежего пота работяг. Пустяк. И не надо напрягаться. Спичка как спичка. Просто пришло время перекурить.

Рука со спичкой скользнула в темноте к паху. Джосс старалась ни о чем не думать, но заметила, что не может вспомнить, когда в последний раз у нее ломалась спичка. Довести мысль до конца у нее не получилось – головка спички царапнула пуговицу.

Едкий запах серы… а потом спичка вспыхнула, осветив озеро. Огонек отразился в воде и кристаллах. Вскрикнув от радости, Джослин потянулась за свечкой.

Ее рука скользнула по мокрому камню – ничего.

– Какого еще… – нервно забормотала женщина.

А огонек уже бежал к ее державшим спичку пальцам, большому и указательному.

Джосс привстала – может, она села на свечку? – и провела рукой у себя под левой ягодицей. Тоже ничего.

Сдвигая пальцы к краю спички, отступая от преследующего их пламени, она осторожно поднесла спичку к камню, прошлась по его контурам и кристаллическим венам – снова ничего. Отчаяние нарастало, и Мэддокс стиснула зубы – дальше отступать было некуда, огонь уже обжигал чернеющий ноготь, а кожа начала пузыриться. Последним, что она увидела перед тем, как пламя зачахло, была злосчастная свеча, покачивающаяся на воде в трех футах от берега.

Вслед за темнотой, как будто мозг Джослин почувствовал, что света больше не будет, она полностью перестала ориентироваться в пространстве.

– Ты же еще не сдохла! – сказала Джосс, поднимаясь с камня. Она знала, где находится. Знала, что на другой стороне озера есть вход в туннель, по которому ей придется проползти. А потом она двинется дальше – не торопясь, не паникуя, из пещеры в пещеру. Покричит. Послушает. Она найдет других людей или они найдут ее.

Небольшими шажками, вытянув вперед руки, женщина двинулась по каменистому берегу и наткнулась на стену. Нащупать ее верх она не смогла, но там было за что ухватиться, и Мэддокс полезла вверх. Водопад шумел сильнее, как будто уже где-то под ней, но Джосс продолжала подниматься, сама не зная куда, просто хватаясь за выступы и щели, полагаясь на руки и ноги – уж они-то куда-нибудь приведут, а там…

Правая нога соскользнула с выступа, и барменша вцепилась в мокрый камень. Ее подошвы елозили по стене в поисках опоры, но пальцы уже начали неметь…

А потом в нее словно выстрелили ледяной картечью. Вода, еще более холодная, чем Изумрудное озеро в июне… даже не вода, а ледяной жидкий металл… и течение, тянущее к той дыре, через которую озеро изливалось в гору и которая не позволяла ему переполниться.

Джослин вынырнула на поверхность, хватая ртом воздух. На мгновение холод парализовал все ее тело – легкие, сердце, мышцы, кости… Глубина была небольшой, около двух футов, и Джосс, опомнившись, побрела по дну наугад, сама не зная куда… куда-нибудь, где будет сухо.

Через какое-то время ее колени ударились о берег, и она полезла вверх, пока не уткнулась головой в стену.

– Чтоб тебя!

Судя по тому, как ударил ей в лицо собственный голос, Мэддокс оказалась в какой-то нише. Воздух здесь был неподвижен. Руки у нее дрожали так, что женщина не смогла даже расстегнуть пуговицы на рубашке. Она нетерпеливо рванула ее борта и вытащила руки из рукавов, а потом сняла штаны.

Отупевшая от шока, Джосс стояла голая в темноте и тряслась от холода, прислонившись к камню и пытаясь оценить создавшуюся ситуацию, в которой оказалась.