Патриция Хайсмит - Те, кто уходят (litres)

– О, мы уже поели, спасибо, – сказала Лаура Смит-Питерс, усаживаясь. – Мы ведь американцы. Мы по-прежнему предпочитаем ужинать около восьми, – сказала она, обращаясь к Инес.

У нее были рыжеватые волосы и высокий, довольно гнусавый голос. По тому, как она произносила «р», Рей заключил, что она родом из Висконсина или Индианы.

– А мы на полупансионе в «Монако» и сегодня решили поесть там, потому что на ланч ездили в другое место, – с шутливой точностью сказал мистер Смит-Питерс, и на его птичьем лице, обращенном к Инес, появилась улыбка.

Рей почувствовал, что миссис Смит-Питерс собирается заговорить с ним, несомненно о Пегги, и приготовился.

– Мы очень огорчились, узнав об этой трагедии в вашей жизни, – сказала она. – Мы знали Пегги с ее восемнадцати лет. Но не очень хорошо знали – она все время была занята учебой. Такая милая девушка.

Рей кивнул.

– Мы из Милуоки. Вернее, я. Мой муж калифорниец, но мы бо́льшую часть жизни прожили в Милуоки. Если не считать последнего года. А вы откуда?

– Из Сент-Луиса, – ответил Рей.

Коулман заказал еще литр вина и бокалы для Смит-Питерсов. Но миссис Смит-Питерс не хотела вина и в конце концов, поддавшись уговорам Коулмана, согласилась выпить чаю.

– Чем вы занимаетесь? – спросил Рей у мистера Смит-Питерса, чувствуя, что этот вопрос не доставит неудобств.

– Производством спортивного оборудования, – без промедления ответил мистер Смит-Питерс. – Мячи для гольфа, теннисные ракетки, оборудование для подводного плавания. В Милуоки сейчас всем командует мой партнер по бизнесу, а мне доктор прописал полный покой. Инфаркт год назад. И вот теперь мы рискуем сломать себе шею, когда поднимаемся по трем пролетам каменной лестницы во Флоренции [10]– мы там сейчас живем, – и носимся по Венеции…

– Дорогой, с каких это пор мы носимся? – вставила его жена.

Было заметно, что Смит-Питерс – человек, который любит двигаться быстро. Волосы у него почти полностью поседели. Рей не мог представить его молодым, под грузом дел. А вот его жену нетрудно было вообразить юной, голубоглазой и бойкой, отличающейся той обычной ирландской миловидностью, какая бывает только в молодости. Лицо мистера Смит-Питерса напоминало Рею лица бейсболистов прошлых времен – он иногда видел их фото в спортивных изданиях в Штатах, но так никогда и не удосужился что-нибудь о них прочесть. Подтянутые, с ястребиными носами, ухмыляющиеся. Рею не хотелось спрашивать, занимался ли мистер Смит-Питерс спортом, прежде чем заняться бизнесом. Он знал: ответом будет либо бейсбол, либо гольф.

Рей почувствовал на себе взгляд миссис Смит-Питерс, она искала на его лице то ли отпечаток скорби, то ли знаки жестокости или бесчувствия, которые могли побудить Пегги к самоубийству. Рей не знал, что им наговорил Коулман, но вряд ли что-нибудь благоприятное, ни единого словечка, кроме разве что наличия у Рея денег, да и этот факт он преподнес бы с оттенком презрения. Однако у самого Коулмана был нюх на деньги – свидетельством тому его жена и женщина, с которой он жил теперь. А еще – Смит-Питерсы. Смит-Питерсы были типичными для того круга, в котором по престижным и экономическим соображениям вращался Коулман. Вероятно, искусство их мало интересовало, но Коулман мог продать им одну из своих картин. Коулман мог взять женщину, с которой предполагал завести роман, на вечеринку к таким людям, как Смит-Питерсы, чтобы произвести на нее впечатление. Пегги, невзирая на весь свой первобытный страх перед отцом и уважение к нему, осуждала его дармоедство и лицемерие.

– Мы так удивились, когда Эд подошел к нам сегодня утром на площади, – сказала миссис Смит-Питерс, обращаясь к Инес. – Мы понятия не имели, что он здесь. Приехали сюда всего на пару недель, пока в нашем доме во Флоренции устанавливают центральное отопление. – Она посмотрела на Рея. – Мы познакомились с Пегги и Эдом в Сент-Морице однажды на Рождество.

– Лаура, не хотите подсластить чай коньячком? – прервал ее Коулман.

– Нет, спасибо, Эд. У меня от коньяка бессонница, – ответила миссис Смит-Питерс и снова обратилась к Инес: – Вы сюда надолго, мадам Шнайдер?

– Ну, это вам лучше спросить у Эдварда, – ответила Инес, сделав жест в его сторону. – Он что-то говорил про картины, так что кто знает?

Ее откровенность, тот факт, что она признала главенство Коулмана, похоже, удивил миссис Смит-Питерс, которая, вероятно, подозревала характер их отношений, но никак не ожидала, что именно женщина станет говорить об этом.