Пьер Леметр - Три дня и вся жизнь

И раз уж у нас крыша и дом пока целы, подумал Антуан, может, стоит, например, пойти помочь Дэме?

– Ты что, считаешь, мне больше делать нечего?

Материнский ответ прозвучал с шокирующей прямотой, как выстрел.

Платан в центре города распилили вскоре после полудня в молчаливом присутствии жителей Боваля. Они размышляли о его возрасте; казалось, он всегда был здесь. Теперь площадь была пуста.

Вокруг Боваля тоже оказалось немало поваленных деревьев, они мешали прибытию техники. В течение двух дней сообщение было затруднено.

Наконец появилось электричество, а потом заработал телефон.

Дом Куртенов пропах илом, всю мебель нужно было менять. Мать принялась заполнять бланки для страховой компании, формуляры для департамента, который обещал быстро прислать денежные средства, которых на самом деле придется ждать долго, а бо́льшая часть их так и не придет. Бланш Куртен трудилась, как муравей, молчаливая, сосредоточенная, но при этом раздражалась по пустякам и проявляла резкость и непредсказуемость как в движениях, так и в реакциях.

Антуан вместе с Тео, Кевином и другими ребятами принял участие в общественных работах. Пронесшиеся над ними ураганы заставили всех на время забыть о разногласиях между Антуаном и Тео. Все мальчишки из коллежа, будто отряд скаутов, добровольно помогали семьям, испытывавшим трудности, порой забывая о собственных бедах. Наконец Антуан не выдержал и отправился в Сент-Эсташ.

Деревья государственного леса были повалены сотнями. В тех местах, где ветер особенно свирепствовал, их падение оставило совершенно прямые коридоры.

Обстановка в лесу Сент-Эсташ оказалась еще более удручающей. Туда просто невозможно было проникнуть, казалось, лес буквально скосили, почти все деревья валялись на земле… Только некоторые, по странной и непонятной причине, выдержали удар и производили впечатление караульных, выставленных среди опустошенного пейзажа.

Антуан вернулся домой в задумчивости.

Госпожа Куртен откопала на чердаке старый транзистор и вставила в него батарейки, извлеченные из разных домашних приборов. Она склонилась над стареньким потрескивающим радио, как будто вернулись времена оккупации…

– Помолчи, Антуан, дай послушать!

Жандармский капитан уверял, что расследование пропажи маленького Реми Дэме «не терпит отлагательств», но окрестности Боваля до такой степени разорены, что пока не представляется возможным проводить новые прочесывания. Жандармерия находится в боевой готовности и так далее и тому подобное.

Последствия ураганов в кантоне стали предметом обсуждений в «Вечерних новостях».

В своем интервью господин Вейзер сообщил, что вся его деятельность направлена на то, чтобы убедить предприятия участвовать в распиле сотни гектаров поваленных на землю и принадлежащих коммуне стволов, чтобы они не пропали и их древесину можно было использовать.

Что же касается леса Сент-Эсташ, предмета бесконечных споров между слишком большим числом наследников – не считая тех, кого не смогли найти, – и не имеющего никакой рыночной стоимости, то он останется как есть.

Антуан поднялся к себе. Реми умер, исчез.

Все кончено.

Реми Дэме превращался в воспоминание, и надолго. Когда-нибудь, очень не скоро, когда лесом наконец снова заинтересуются, от мертвого ребенка уже ничего не останется.

И в любом случае Антуан будет уже далеко.

Потому что отныне он думал только об одном – уехать из Боваля.

И никогда больше туда не возвращаться.

Годы всегда были не властны над принципами госпожи Куртен. Антуан очень рано понял, что сопротивляться им утомительно и бесполезно. Хорошо, договорились, он придет на вечеринку к господину Лемерсье, он будет ровно в семь. Я тебе обещаю. Все, чего ему удалось добиться – это что он пробудет там не слишком долго; подготовка к экзаменам всегда представляла для его матери неоспоримое алиби.

В ожидании звонка Лоры он решил немного пройтись. Без нее он быстро начинал скучать, ему не хватало ее худых гибких рук, ее нежного дыхания. Он испытывал острую необходимость поскорее увидеть ее… и яростное желание ее трахнуть. Для этой темноволосой, очень привлекательной молодой особы без предрассудков желание и наслаждение были столь же необходимы, как воздух и пища. Умная, вполне безбашенная, она обладала способностью очертя голову бросаться в сомнительные авантюры, но отличалась обостренным чувством собственной непогрешимости, что при первой же тревоге всегда отводило от нее опасность. Эта девушка, обещавшая стать превосходным клиницистом, могла также с редкой убедительностью втянуть Антуана в скандальные приключения. Жизнь с Лорой была фейерверком, вечным обещанием, и Антуан погружался в эту жизнь с радостью и страстью. Лора стала светом его существования. Иногда ему нравились моменты разлуки с ней, такие печальные и такие обещающие. Но порой, как сегодня, расстояние давило на него, он чувствовал себя чудовищно одиноким. Связь с Лорой изначально имела взрывной характер, как и сама эта женщина, понимающая только страстные, временные, открыто прерываемые отношения. А потом это все продолжалось, продолжалось, и вот они уже три года вместе. Они сошлись в общем нежелании иметь ребенка – вещь довольно редкая для женщины, но прекрасно устраивающая Антуана: он не мог себе представить такой нагрузки, такой ответственности, как жизнь ребенка. Это невозможно, при одной мысли об этом он впадал в панику. Кроме того, Антуан, стремившийся уехать как можно дальше, выразил желание после окончания учебы завербоваться куда-нибудь, например в гуманитарную миссию, о чем Лора тоже подумывала. Их отношения, строящиеся на цветущей и необузданной сексуальности, еще больше окрепли благодаря общим планам. Однажды Лора сказала: «С административной точки зрения для гуманитарной миссии лучше, если бы мы были женаты». Она бросила эту фразу вскользь, как если бы упомянула еще один продукт для списка покупок, но ее слова заставили Антуана задуматься и мало-помалу запечатлелись в его сознании.