Агата Кристи - Подвиги Геракла. После похорон (сборник)

– Да, – мягко ответил Пуаро, – и поэтому ее присутствие не привлечет внимания . Это могло быть причиной того, почему выбрали именно Роше-Неж, не так ли?

– Вы подали мне идею, месье Пуаро, – взволнованно произнес Друэ. – Я посмотрю на дело с этой точки зрения.

День прошел без происшествий. К счастью, в гостинице было много провизии. Управляющий объяснил, что беспокоиться незачем, припасов хватит.

Эркюль Пуаро предпринял попытку завести разговор с доктором Карлом Лутцем и получил отпор. Доктор ясно дал понять, что психология – это его профессия и что он не собирается обсуждать ее с дилетантами. Лутц сидел в углу и читал толстый том на немецком языке, посвященный подсознанию, делая выписки и аннотации.

Эркюль Пуаро вышел наружу и забрел в помещение кухни, без определенной цели. Там он завел разговор со старым Жаком, который держал себя высокомерно и подозрительно. Его жена, кухарка, оказалась более приветливой. К счастью, объяснила она, у них имеется большой запас еды в консервах, но лично она невысокого мнения о еде в банках. Ужасно дорогая, а питательности никакой. Господь никогда не говорил людям, что те должны питаться из банок.

Разговор зашел о служащих гостиницы. В начале июля приехали горничные и новые официанты. Но в следующие три недели не приедет никто или почти никто. В основном люди, поднимающиеся наверх, обедают, а потом снова спускаются вниз. Они с Жаком и один официант легко с этим справятся.

– Здесь уже был официант до того, как приехал Гюстав, не так ли? – спросил Пуаро.

– Ну да, действительно, только плохой официант. Ни мастерства, ни опыта. Совсем никакого класса.

– Как долго он здесь пробыл до того, как его сменил Гюстав?

– Всего несколько дней – в середине недели. Естественно, его уволили. Мы не удивились. Это должно было случиться.

– Он не жаловался на несправедливость? – поинтересовался Пуаро.

– О нет, напротив, уехал очень тихо. В конце концов, чего он мог ожидать? Это гостиница высокого класса. Здесь должно быть соответствующее обслуживание.

Пуаро кивнул и спросил:

– Куда он уехал?

– Вы имеете в виду Робера? – Кухарка пожала плечами: – Наверняка вернулся в то неизвестное кафе, из которого приехал.

– Он спустился вниз на фуникулере?

Она с любопытством взглянула на него:

– Естественно, месье. Каким еще путем можно отсюда уехать?

– Кто-нибудь видел, как он уехал? – спросил Пуаро.

Оба, муж и жена, уставились на него.

– Ах! Неужели вы думаете, что кто-нибудь выходит проводить такого неумеху и что ему устраивают грандиозные проводы? Все заняты своими делами.

– Вот именно, – заметил сыщик.

Он медленно пошел прочь, глядя вверх, на здание над ним. Большая гостиница, и только одно ее крыло в настоящее время открыто. В других крыльях много комнат, запертых и с закрытыми ставнями, куда вряд ли кто-нибудь заходит…

Эркюль Пуаро свернул за угол гостиницы и чуть не столкнулся с одним из картежников – с тем, у которого было бледное лицо и светлые глаза. Эти глаза без всякого выражения смотрели на бельгийца. Только губы слегка изогнулись, показывая зубы, словно у злобного коня.

Пуаро прошел мимо него и пошел дальше. Впереди виднелась фигура – высокая грациозная фигура мадам Грандье.

Сыщик слегка ускорил шаг и догнал ее.

– Эта авария фуникулера, так неприятно, – сказал он. – Надеюсь, мадам, вам она не доставила неудобств?

– Мне это безразлично, – ответила она.

Ее голос был очень низким – звучное контральто. Не глядя на Пуаро, она свернула в сторону и вошла в гостиницу через маленькую боковую дверь.

Эркюль Пуаро рано лег спать и проснулся где-то после полуночи.

Кто-то пытался открыть замок его двери.

Он сел, включил свет. В тот же момент замок уступил усилиям и дверь распахнулась. Там стояли три человека, три картежника. Пуаро показалось, что они слегка пьяны. На их лицах было глуповатое, но злобное выражение. Он заметил, как блеснули лезвия бритв.

Крупный плотный мужчина вышел вперед и прорычал:

– Священная свинья детектив! Ба!

И он разразился потоком ругательств. Все трое угрожающе надвигались на беззащитного человека, лежащего в постели.

– Мы его порежем, парни. Да, лошадки? Мы порежем физиономию месье Пуаро. Сегодня ночью он будет не первым…

Они приближались упорно, целеустремленно, лезвия сверкали…

И тут раздался голос, который произнес с резким заокеанским выговором: