Робин Слоун: Аякс Пенумбра 1969

Исколесив полуостров вдоль и поперек, Пенумбра пришел к выводу: Сан-Франциско – это на самом деле никакая не Калифорния. Город тускл и открыт всем ветрам, а вот Пало-Альто зелен и тих, здешний воздух напоен эвкалиптовым ароматом. Небо не платиново-серое, а жемчужно-голубое. Пенумбра подставляет лицо щедрому солнцу и недоумевает: отчего же я так долго не навещал старого товарища?

Дом Клода Новака – маленькая оштукатуренная коробка с красной черепичной крышей и засохшей бурой лужайкой под деревом, которое возвышается, полностью затмевая жилище. Секвойя, догадывается Пенумбра. Клод живет под секвойей.

Мебели внутри нет. Все пожитки свалены на полу, на зеленом ворсистом ковре. Пухлые блокноты из миллиметровки уложены в приземистые башни, карандаши и ручки стоят в кофейных чашках или торчат прямо из ковра. Груды книг с устрашающими названиями: «Конечные автоматы», «Современная матричная алгебра», «Обходы в гильбертовом пространстве». Разрослась и другая библиотека Клода. Она собрана в длинный ряд, образующий нечто вроде низкой стены вокруг кухни, выложенной коричневой плиткой. На помятых корешках книг в мягких обложках видны фамилии авторов, напечатанные жирным шрифтом и большими буквами: АЗИМОВ, БРЭДБЕРИ, КЛАРК, ДЕЛЬ РЕЙ…

За научной фантастикой прячется, мяукая на незваного гостя, пушистый серый кот.

– Устраивайся поудобнее, – говорит Клод. И плюхается на пол, где валяются также коробка от пиццы, газета «Сан-Хосе меркьюри ньюс», одинокое увядшее растение, а в центре комнаты, примерно там, где должен бы стоять обеденный стол, между двумя шаткими кипами книг и папок высится…

– Клод, это компьютер?

Он кивает:

– Я сам его собрал.

Если в Гальванике машина была гладкой и стильной, то здешний грубо сколоченный рабочий агрегат представляет собой коробку из клееной фанеры, напоминающую ящики из-под мыла, на каких американская детвора ежегодно состязается в спуске с горы. К тому же она гораздо меньше, размером не с кухонное устройство, а с чемодан. Верхняя панель оттянута, изнутри выглядывают компьютерные потроха – длинные платы, усеянные электронными компонентами, поблескивающими, будто камешки и ракушки.

– Если сравнить, – говорит Клод, – он примерно в четыре раза меньше того старого IBM, но вдвое мощнее.

Компьютер работает, по лицевой панели мерцают и струятся огоньки. Есть клавиатура и квадратный черно-зеленый монитор, на котором видны размытые знаки. Пенумбра зачарованно глядит на чудо-машину. Клод собрал ее сам.

Собирать компьютеры – прямо-таки нечеловеческое занятие.

– Как ты? – спрашивает Клод. – В смысле – как жизнь?

Пенумбра усаживается и рассказывает ему обо всем. О работе в библиотеке, о «Техне Тюхеон», о своей одиссее в Сан-Франциско, о корабле «Уильям Грей».

– Потрясающе, – откликается Клод. – В самый раз для тебя, чувак. Ты нашел свое призвание. Сигарету?

Пенумбра отказывается и смотрит, как его старый сосед по комнате прикуривает свою.

– Корабль, погребенный под городом, – говорит Клод. – Печально.

Он медленно выпускает дым и стряхивает пепел с сигареты в пепельницу, у которой на боку написано «Звездный путь».

– Неудачный исход, – признает Пенумбра, – но, по крайней мере, это развязка. По-моему, лучше знать правду, чем…

– Постой, – перебивает Клод. Он постукивает пальцем по пепельнице. Тук, тук-тук-тук. – БАРТ. Да. Я делал расчеты. Пассажиропоток, региональный охват, маршрутные сценарии и прочее. У меня… погоди-ка…

Он вскакивает на ноги, наклоняется, роясь в одной из своих куч. Папки тектоническими пластами соскальзывают на ковер. Кот вопит.

– Это где-то здесь… карта системы, расписание и прочее… ага!

Он торжествующе поднимает бумажный свиток.

– БАРТ!

– Кто такой… Барт?

– БАРТ, чувак. Метрополитен Сан-Франциско так называется. Система скоростных электропоездов, знаешь? Сейчас ее строят. Ты должен был видеть… весь город поставили на уши.

– Конечно. БАРТ.

– Вот… смотри, – Клод разворачивает свиток, показывая геометрическую схему области залива Сан-Франциско.

Там изображены вытянутый полуостров, глыба большого города, а через залив – зубчатая кривая Окленда и Беркли. Контуры нарисованы черно-белыми, но при наложении на ландшафт образуется пучок цветных линий – красных, желтых, синих и зеленых. Клод указывает на этот пучок в том месте, где он прорезает Сан-Франциско.

– Тут они копают прямо сейчас. Слышишь, прямо сейчас.