Марджери Аллингем - Полиция на похоронах

Лишь когда они спустились обратно в малую гостиную, дядя Уильям немного пришел в себя и начал соображать. Силы его явно были на исходе, на лице проступила сеточка кровеносных сосудов.

– Ну прямо испарился… – сипло проговорил он. – В этом доме творится какая-то бесовщина!

Его собеседник не стал упоминать, что все уже давно это поняли, и тактично промолчал.

– Там ведь были и патроны, – проговорил дядя Уильям. – Это я сейчас только вспомнил. Валялись врассыпную на дне сундука. Если полиция пронюхает, чую, мне несдобровать. – Он уставился на Кэмпиона мутными голубыми глазками и прошептал: – А они знают, из какого пистолета убит Эндрю? Вы ничего про это не слышали? Ужас… ужас!

Он сел в свое зеленое кожаное кресло и беспомощно покосился на графин с виски. Его худшие опасения оправдались, и он потупил голову.

– Знать бы, где сейчас прячется этот подлец! – неожиданно взревел он. – Куда смотрит Скотленд-Ярд? Они же кого угодно хоть из-под земли достанут, разве нет? И все-таки про Джорджа мне лучше помалкивать. Я разок упомянул его имя инспектору – так старуха меня потом полчаса распекала. C какой стати я вынужден терпеть эти ужасы, – рычал он, багровея, – прикрывая задницу подлеца и шантажиста, который за всю жизнь ни дня не проработал! Небось он прокрался в дом, взял револьвер и застрелил из него Эндрю. Если Эндрю вообще убили из моего револьвера. Это ведь еще не доказано?

– А неважно, – спокойно ответил Кэмпион. – Даже если его застрелили из армейского пистолета, их в стране несколько сотен тысяч.

Дядя Уильям просиял.

– В самом деле! Однако же я уверен, что это дело рук Джорджа. Слишком неожиданно он явился на тот воскресный ужин. Между прочим, ему никто даже дверь не открывал. Он запросто мог просидеть несколько часов в какой-нибудь комнате. Мерзавец приходит и уходит, когда ему вздумается – точно у себя дома! Но матушка его всегда выдворяет. В старухе до сих пор есть что-то от амазонки, ей-богу.

Он умолк и призадумался, потом вдруг снова заговорил:

– Признаться, у меня внутри все перевернулось, когда он вошел в гостиную. Это же надо – только гири упали, а он тут как тут! Ну точно в какой-нибудь глупой мелодраме – по молодости я что-то подобное читал. Старуха почему-то его защищает, и мне это не нравится.

Мистер Кэмпион, обладавший даром самоустраняться в нужный момент, молча облокотился на каминную полку. Старик продолжал:

– Она живет прошлым. Давно забытые скандалы пугают ее больше, чем любые нынешние беды. Уж чем этот мерзавец Джордж может ее шантажировать – ума не приложу. Вряд ли чем-нибудь серьезным. Взять хотя бы эту историю, после которой она лишила Эндрю его доли наследства.

Последние слова заинтересовали мистера Кэмпиона.

– Буря в стакане?

– По мне – так да. В конце концов, отцу – царствие ему небесное – сейчас уже все равно, ему ничем не навредишь. Но эта книжонка, которую написал Эндрю, вывела мать из себя. «Лицемеры, или Маска учености». Идиотское название. Я так ему и сказал.

– Первый раз слышу, – признался Кэмпион.

– Оно и неудивительно. Вряд ли тираж раскупили – по-моему, там и десятка экземпляров не продалось. Я говорил матери, что волноваться не о чем, но она меня никогда не слушает. Эндрю, конечно, бессовестный, ничего не скажешь, – поделом ему. Это ведь надо додуматься: жить на иждивении тетки и при этом клеветать на ее покойного мужа!

– На доктора Фарадея? – удивился мистер Кэмпион.

Уильям кивнул.

– Вот именно. Эндрю заметил, что мемуары вошли в моду – всякие почтенные старики пишут истории из своей жизни и перемывают косточки врагам и недоброжелателям. Ну, он и решил подзаработать на имени покойного – сочинил эту чушь собачью. Глупее книжонки я в жизни не видел, хотя меня начитанным не назовешь.

– Так ее напечатали?

– Да-да! Какое-то мелкое издательство ее выпустило – думали, имя отца привлечет читателей. Эндрю получил шесть авторских экземпляров – и больше ни гроша. Хотя издательство, ручаюсь, тоже осталось внакладе. Никто бы и внимания на это не обратил, вот только Эндрю, получив авторские, красиво подписал каждый экземпляр и вручил всем членам семьи. Мать попросила Джойс прочитать ей книгу. Ох, славная девушка – добрая, скромная, не то что остальные в этом доме. Естественно, книга подлила масла в огонь. Я не видел, чтобы мать так злилась, уже… очень давно. Конечно, в любом другом случае мы могли бы засудить Эндрю за клевету, но что толку? Он ведь и так жил за ее счет. Неловкая была ситуация. Мать воспользовалась единственным оружием, которое имела против Эндрю: послала за стариком Фезерстоуном и изменила завещание. Помню, я в ту пору читал книжку про итальянца, который торгует пивом в Америке. Я взял оттуда одну цитатку. Подошел к Эндрю и говорю: «Посмейся теперь, умник». Он сидел вон в том кресле. Я прямо слышу, как он тогда ругался.