Марджери Аллингем - Полиция на похоронах

Мистер Кэмпион на удивление спокойно отнесся к разоблачению своих частных дел.

– Мы с бабушкой – подельники. По крайней мере, в глазах семьи. Мать считает, что она – мой главный пособник и подстрекатель.

Миссис Фарадей кивнула.

– Я уже поняла, – чопорно произнесла она. – А теперь перейдем к этому ужасному делу. Из рассказа Джойс я сделала вывод, что Маркус обратился к вам за помощью. Я попрошу вас выступать непосредственно от моего имени. Для вас приготовят комнату в доме, и контора Фезерстоуна выплатит вам сто гиней – в том случае, если мы будем пользоваться вашими услугами меньше месяца. Помолчите, – буркнула она, когда Кэмпион хотел что-то сказать, – отказаться вы еще успеете. Я не договорила. Мне восемьдесят четыре года. Как вы понимаете, в неприятных ситуациях подобного рода я вынуждена полагаться на собственный ум и физические силы окружающих. Я также обязана ограждать себя от чрезмерных волнений, гнева, горя и прочих сильных эмоций, ибо у меня уже нет на них сил.

Она умолкла и воззрилась на гостей с царственным спокойствием, придававшим ее облику что-то нечеловеческое. Мистер Кэмпион понял, что перед ним женщина редкой силы воли и характера. Безмятежность миссис Фарадей покоробила бы его, если бы не внезапная откровенность ее следующего замечания.

– Видите ли, – тихо произнесла она, – в этом доме должен быть человек, который мог бы трезво и разумно оценивать происходящее. Увы, природа обделила моих бедных детей мозгами, и поэтому я вынуждена экономить свои умственные и душевные силы. Моя реакция на ужасную гибель Джулии может показаться вам чрезмерно скупой, однако я уже давно не в том возрасте, когда человек обязан соблюдать приличия и условности, обманывая самого себя. То ли потому, что Джулия была моим старшим ребенком и провела со мной больше времени, чем остальные, то ли потому, что она пошла в мою свекровь – несказанно глупую женщину даже в век, когда женская глупость приветствовалась… словом, не знаю почему, Джулия всегда казалась мне чересчур неумной и злобной. Безусловно, ее кончина потрясла меня до глубины души, но убиваться по этому поводу я не готова. В моих летах смерть уже не воспринимается так остро, как в молодости. Понятно ли я выражаюсь?

– Более чем, – ответил мистер Кэмпион, снимая очки (без них его лицо мгновенно лишилось глуповатого выражения). – Я вас понял. Вы хотите, чтобы я выступил в роли рессоры, смягчающей удары, которые неизбежно посыплются на всех вас в ходе расследования.

Миссис Фарадей бросила на него быстрый взгляд.

– Эмили права, вы весьма умны и сообразительны. Значит, с этим мы разобрались, перейдем к следующему вопросу. Я хочу, чтобы вы понимали: мне совершенно нечего скрывать от полиции и я готова оказывать всяческое содействие следствию. Опыт подсказывает, что из отчаянных попыток скрыть неприглядную истину ничего хорошего не выходит. И потом, чем быстрее все закончится, тем быстрее люди забудут про этот неприятный скандал. Да, и пресса… Репортеры уже начали осаждать мой дом. Слугам велено помалкивать, разумеется, но держать прессу в полном неведении едва ли разумно. Это их раздражает, и они начинают тиражировать куда менее приятные, часто ложные сведения, нежели те, которые мы могли бы сообщить им сами.

Миссис Фарадей вновь окинула своих слушателей пронзительным орлиным взглядом – те кивнули в знак согласия, – и она продолжала:

– Я не собираюсь лично беседовать с этими людьми, как вы понимаете, – произнесла она с едва заметной улыбкой: даже мысль об общении с репортерами была ей смешна. – И Уильяма к ним пускать нельзя ни в коем случае. Надеюсь, вы уладите и это, «мистер Кэмпион». Кроме того, вам следует выяснить, на ком лежит ответственность за эти преступления. Я не жду, что вы возьмете на себя обязанности полицейского, – это было бы глупо и оскорбительно с моей стороны. В первую очередь от вас требуется постоянно держать меня в курсе дел, чтобы в один прекрасный момент скопившаяся информация не застала меня врасплох. И заодно мне нужен умный человек, который был бы в состоянии предоставить некоторую защиту моей семье, ведь если убийства совершает член семьи – а это наверняка так и есть, – то лишь одному из нас ничего не грозит. И если в обозримом будущем ничего не решится, очень скоро мы можем стать свидетелями очередного убийства. Это лишь вопрос времени.

Она умолкла. Маркус и Кэмпион в безмолвном потрясении смотрели на невозмутимую старуху, что сидела в своей великолепной комнате и вела столь необыкновенные речи.