Бернар Миньер - Долина

– Можете не закрывать дверь, мне скрывать нечего, и выйду я быстро, – сообщил им брат Ансельм.

– Мы сами решим, закрывать или нет, – оборвала его Циглер, и Сервас увидел, как расширились две черные точки в середине мутных голубых глаз, когда приор на нее взглянул.

«А ведь этот человек способен на вспышки гнева», – подумал он.

– Садитесь, – твердо сказала Ирен, поскольку приор остался стоять.

Тот нехотя подчинился.

– Вы управляете монастырем и замещаете отца Адриэля в его отсутствие. Это так?

– В основном да.

И тут же стал искать другое определение:

– Скажем так, он занимается делами духовными, а я – земными. Мы представляем собой два столпа, на которые опирается это аббатство.

По всей видимости, брат Ансельм был высокого мнения о своей роли в общине.

– Следовательно, если кто и знает обо всем, что происходит в стенах монастыря, так это вы?

– Совершенно верно.

– Известно ли вам о некоторых нарушениях устава или о… скажем так, проступках братьев?

Толстые губы любителя покушать растянулись в улыбку.

– О проступках против чего? Против нашего устава или против правосудия?

– Отвечайте, пожалуйста.

Приор пожал плечами.

– Мы достаточно изолированы, но полностью не избежали того упадка, что царит повсюду в это бурное время. У нас есть паршивые овцы, это верно…

– И одна из этих паршивых овец имеет дурные наклонности?

– Уже не имеет.

– А раньше?

– Раньше имела…

– Можете изложить подробнее?

– Брат Циприан. У него были проблемы с наркотиками. Мы помогли ему избавиться от зависимости и отказаться от них. Сегодня он вернулся в наши ряды. Он чист , как у вас говорят.

– А какой наркотик он употреблял?

– Кокаин, крэк…

– Вы держите его под наблюдением?

Приор бросил на Циглер острый взгляд.

– Устойчивость нашего сообщества зиждется на ответственности каждого из его членов и на доверии, – отчеканил он. – Здесь взрослые люди, а не дети. Я здесь не для того, чтобы строить из себя… полицейского .

– Короче, по ночам вы чувствуете себя в полной безопасности.

Брат Ансельм оглядел Ирен с головы до ног.

– Я действительно очень крепко сплю.

Стоявший за его спиной Сервас видел жирный затылок приора. Сбритые наголо волосы начали отрастать и топорщились седым пухом, образуя на шее валик вроде ошейника.

– К чему эти вопросы? – огрызнулся монах. – Вы кого-нибудь подозреваете?

– Мы пытаемся понять, мог ли один или несколько ваших монахов ночью покинуть монастырь и, гуляя по лесу, что-нибудь увидеть, – ответила Ирен.

Толстяк нахмурил брови.

– Какого дьявола, прошу прощения за выражение, кому-то из нас понадобилось бы гулять ночью по лесу? Абсурдная идея.

– Необязательно, – вступил Сервас, понимая, что вторгается на территорию Циглер, и выходя из роли наблюдателя.

Приор обернулся.

– Это что, трюк такой у сыщиков: один спереди, другой сзади? Типа добрый коп – злой коп ?

Э, да он, в конце концов, не так уж и далек от мира. И куда делся весь его церковный лексикон? Небось заходит к братьям посмотреть какой-нибудь сериал или фильм со сценами насилия. А вот где границы, отделявшие их от общества, Сервас пока не знал.

– А вы сами, – сказала Циглер не без коварства, – не имеете дурных наклонностей, вас не мучает бессонница или тревога?

В том, как приор заерзал на стуле, Сервас уловил признаки беспокойства.

– Нет.

Что-то ты слишком быстро ответил .

– Я вам уже сказал: сплю довольно крепко. Наш жизненный распорядок не оставляет времени на праздность. К тому же праздность – враг души. Между литургией и множеством дневных работ промежутки очень редки. Летом мы встаем в четыре утра к первой службе, ко всенощной, еще до рассвета. Потом в семь пятнадцать идут лауды, в девять пятнадцать час третий, час шестой незадолго до полудня, час девятый в два часа пополудни, вечерня в пять пятнадцать пополудни и повечерие в восемь часов. Есть еще Часы Большие и Малые, есть время индивидуальной молитвы. И при этом надо еще заниматься своими делами, выполнять ежедневные работы по поддержанию порядка. Как видите, наши дни длинны и утомительны. Здесь вовсе не лагерь отдыха, – подытожил он с беспримерным самодовольством.

Сервас подумал, что приор пытался утопить их в потоке абсолютно лишней информации, как обычно делали в Тулузе главари мелких банд, которые проходили через комиссариат.

– Благодарю, отец мой, – сказала Циглер, – позовите, пожалуйста, следующего.