Бриттани Кавалларо - Картина преступления

– Холмс. – Я помахал рукой перед ее лицом. – Холмс, я спрашивал о костюме Майло.

Она отмахнулась от меня:

– …в ходе которых государство стало не совсем таким, как раньше…

– О костюме, который совершенно мне не идет. Который стоит дороже дома моего отца. И который ты заставляешь меня носить.

– …пока определенная часть ее территории не была уступлена Советскому Союзу в тысяча девятьсот сорок пятом. – Холмс сощурилась на том энциклопедии, сигарета выпала из ее пальцев. – Следующую часть я не понимаю. Должно быть, я пропустила что-то на этой странице, когда читала ее в прошлый раз.

– Ты перечитываешь эту статью много раз. Немного Восточной Европы перед сном. Прямо как сыщица Нэнси Дрю.

– Как кто?

– Никто, – сказал я, начиная терять терпение. – Послушай. Я понимаю, ты хочешь, чтобы я «переодевался к обеду» и можешь говорить эти слова с невозмутимым лицом, потому что ты росла именно на таком уровне невыносимой удушающей роскоши, и я не знаю, – может, тебе нравится, что я чувствую себя неудобно…

Она моргнула, слегка задетая. Сегодня каждое мое слово звучало более грубо, чем я хотел.

– О’кей, ладно, – сказал я, отступая, – это просто чисто американский приступ паники, но комнаты твоего брата заперты крепче Пентагона…

– Умоляю. Майло следит за безопасностью куда лучше, – сказала она. – Тебе нужен код доступа? Я могу его спросить сообщением. Майло меняет его удаленно каждые два дня.

– Код к его детской спальне. Он меняет его. Из Берлина.

– Ну, он же глава частной охранной компании. – Она потянулась за телефоном. – Не хочет, чтобы кто-нибудь нашел мистера Вигглса. Плюшевые зайцы нуждаются в такой же защите, как и государственные секреты, знаешь ли.

Я рассмеялся, она улыбнулась в ответ, и на какой-то момент я забыл, что мы не вместе.

– Холмс, – сказал я так, как часто говорил в прошлом – не обдумывая ни интонацию, ни что я скажу потом.

Шарлотта затянула паузу дольше, чем обычно. Когда она наконец сказала «Ватсон», то сказала неохотно.

Я подумал о вопросе, который хотел задать. Обо всех ужасных вещах, о которых мог сказать. Но выговорил лишь:

– Почему ты читала мне о Чехословакии?

Ее улыбка стала натянутой.

– Потому что мой отец пригласил на обед чешского посла вместе с новым хранителем Лувра, и я подумала, что мы могли бы подготовиться, потому что я сомневаюсь, что ты вспомнишь что-нибудь о Восточной Европе без моих подсказок, а мы хотим показать моей матери, что ты не идиот. О! – прибавила она, так как ее телефон запищал. – Майло изменил код на три шестерки, как раз для нас. Очаровательно. Поди примерь костюм. И поспеши. Нам еще надо обсудить Бархатную революцию восемьдесят девятого года.

Тут мне захотелось самому объявить о капитуляции. Хранители? Послы? Ее мать думает, что я идиот? Как обычно, ситуация оказывалась мне не по зубам.

Честно говоря, отец намекал мне, что поездка будет не из легких. Не думаю, что он имел в виду что-то конкретное. Когда через несколько дней после завершения дела с Брайони Даунс я сказал ему о моих планах – провести часть каникул у меня, а часть у нее, – он начал с того, что моей матери эта идея не понравится (в качестве предупреждения это заявление было неэффективно в силу абсолютной своей очевидности). Моя мать ненавидела Холмсов, и Мориарти, и тайны. Я уверен, что она ненавидела и твидовые кепки – из принципа. А после того, что случилось этой осенью, больше всего она ненавидела Шарлотту Холмс.

– Ну, – сказал мой отец, – если ты настаиваешь на том, чтобы пожить с ними, я уверен, что ты проведешь очень… приятное время. Дом прекрасен. – Он замялся, явно придумывая, что бы еще сказать. – И родители Холмс… Да. Ну… Знаешь, я слышал, у них шесть ванных комнат. Шесть!

Это было дурное предзнаменование.

– Там будет Леандр, – сказал я, уже начиная отчаиваться от перспективы.

Дядя Холмс и мой отец были соседями по квартире моего отца и после – лучшими друзьями.

– Леандр! Да. Очень хорошо. Он будет действовать как буфер между тобой и… и тем, для чего тебе понадобится буфер. Отлично!

Дальше отец пробормотал что-то относительно моей сводной матери, которой он нужен на кухне, и ушел, оставив меня в новых сомнениях относительно Рождества.

Как только Холмс стала развивать идею о совместном проведении каникул, я начал представлять нас где-нибудь вроде апартаментов моей матери в Лондоне. Свитера, какао, может быть, просмотр специального выпуска «Доктор Кто» у камина. Холмс в вязаной шапочке, разделяющая апельсин в шоколадной глазури. Собственно, мы уже развалились на диване в моей комнате, когда Холмс сказала, чтобы я перестал избегать темы и просто спросил мою мать, могу ли я уехать в Сассекс. Я изо всех сил уклонялся от этого разговора.