Неле Нойхаус - Живые и мертвые

После того как Пия поговорила с Каролиной Альбрехт и направила полицейский наряд к дому профессора в Оберурзеле, где та находилась, она созвонилась с Хаусманном и убедилась в том, что он и его семья в безопасности. Яннинг тоже перепугался, увидев фотографию Бурмейстера.

– Мы все дома и не выйдем, пока вы не дадите нам отбой, – сказал он.

На частоте полицейского радио стоял дым коромыслом.

– Ну что за человек этот Рудольф? – Пия зажала мобильный телефон между коленями и крепко ухватилась за ручку двери, потому что Боденштайн очень резко проехал поворот. – Только ради того, чтобы не потерять своего спонсора, финансировавшего сумасбродные исследования, он обрек на смерть женщину, и кто знает, что еще из всего этого выйдет! И потом этот мужчина, которому уже за шестьдесят, не имеет мужества ответить за свои ошибки! Даже смерть жены не заставила его задуматься!

– Совсем наоборот. Из страха разоблачения он лишил жизни даже своих старых друзей и сторонников, – добавил Боденштайн. – Это непостижимо!

Он ехал за двумя патрульными машинами, которые, включив проблесковые маячки и сирену, прогрохотали справа по полосе экстренной остановки мимо застывших в пробке автомобилей. У съезда в Унтерлидербах они на некоторое время застряли и услышали сообщение по радио, что школа уже окружена.

– Дверь мы взломали, – прохрипел голос из динамика. – Что делать дальше?

– Не ждите нас, прямо входите! – приказал Боденштайн. – Мы застряли на выезде с автобана! Если пострадавший действительно там, то ему необходима срочная медицинская помощь.

– Все ясно. Понял!

Боденштайн нетерпеливо барабанил пальцами по рулю. Его бросало то в жар, то в холод. Внезапно у него возникло недоброе чувство, что они опять приедут слишком поздно.

* * *

Когда они вошли в здание школы, все уже было позади, и предчувствие Боденштайна подтвердилось. Разочарование тем, что преступники скрылись, было написано у всех на лицах. В одной из раздевалок спортивного зала обнаружили Бурмейстера. Врач «Скорой помощи» уже им занимался.

– Я туда не пойду, – сказала Пия, остановившись перед дверью.

– Я пойду, – ответил Боденштайн. – Займись машиной.

Она благодарно кивнула и исчезла в темноте, а Боденштайн с Крёгером вошли в спортзал. Типичный запах пота из раздевалок перекрывался сладковато-медным запахом крови. Врач «Скорой помощи» и санитары колдовали над пострадавшим.

– Как он? – поинтересовался Боденштайн, остановившийся в дверях. Он пытался убедить себя в том, что не хочет уничтожить оставленные следы, но в действительности он боялся того, что увидел пару часов назад в фильме.

– Мы стабилизировали ему кровообращение и отвезем в больницу в Хёхст, – ответил врач. – Ему ампутировали кисти, правда, довольно профессионально. Но сейчас уже поздно их пришивать.

– Почему?

– Вот, посмотрите сами, – ответил врач. – Я занимаюсь своей работой уже 15 лет и думал, что уже видел и испытал все, но, оказывается, бывет и такое.

Боденштайн собрал все свое мужество и вошел в раздевалку. Линолеум на полу был полностью покрыт уже подсохшими лужами крови. Бурмейстер лежал на скамейке, привязанный к ней нейлоновыми лентами, которыми обычно перевязывают чемоданы. Он был без сознания.

Боденштайн проглотил слюну. По спине побежали мурашки, когда он увидел культи рук и окровавленные повязки. За долгие годы работы в комиссии по расследованию убийств он повидал много ужасающих картин, и его было не так легко вывести из равновесия, но при виде отсеченных кистей, которые лежали на полу, как небрежно брошенная пара грязных носков, он содрогнулся. Это зрелище жесточайшего, неизмеримого человеческого цинизма впечаталось в сетчатку, и при одном представлении о том, что здесь происходило еще несколько часов назад, желудок судорожно сжался. Один из санитаров перерезал нейлоновые ленты. Бурмейстер застонал и зашевелился.

– Он приходит в себя, – сказал врач, и Боденштайн вышел.

* * *

Никаких следов Штадлера или Хартига. Серебристая «Тойота» Штадлеров была заперта и стояла на краю школьного двора, недалеко от входа в спортивный зал, дверь которого была вскрыта ломом. Над кварталом кружил вертолет, за оцеплением, как обычно, толпились зеваки и первые представители прессы и телевидения.

Боденштайн сел на край ковша для бетона и вытер со лба холодный пот. Штадлер сбежал. Кровь на полу раздевалки свернулась. Ампутация левой кисти Бурмейстера произошла несколько часов назад. За это время Штадлер и Хартиг скрылись. Они намеренно оставили машину. Это очередная насмешка, послание, явно направленное ему: ты слишком медлителен, Боденштайн!