Елена Арсеньева - Печать Владимира. Сокровища Византии (сборник)

– Попроси у меня лучше приворот-траву, которую собирают в ночь на Ивана Купалу. Эта трава пробуждает любовь, боярин, открывает сердце воина и позволяет ему познать сладость разделенной любви.

Смущенный Артемий украдкой взглянул на Каллистрату. Она неподвижно сидела рядом, опустив глаза, скрестив руки на груди, казалось, не вздымавшейся от дыхания. Повинуясь странному чувству, дружинник нежно отодвинул черную пелену волос, чтобы лучше видеть изящный профиль молодой женщины. Коснувшись ее подбородка, он развернул к себе красивое бледное лицо. Каллистрата подняла глаза. Дружиннику показалось, что в уголках их сверкают слезы. Словно загипнотизированный этим взглядом, которому огонь придавал почти невыносимый блеск, Артемий наклонился и прошептал:

– Зачем ты смущаешь меня, женщина? Я знал, что такое любовная сладость, но ее отняли у меня. Моя любезная супруга умерла, давая жизнь мертвому ребенку. С тех пор я избегаю женщин, поскольку каждая напоминает ту, которую я любил. Никто не может заменить мне ее. А тут ты…

– А тут я… Бесполезно избегать меня, боярин. Равно как и ветра, который поднимается и дует тебе в лицо. Равно как и дня, который рождается и заливает тебя светом. Равно как и судьбы, которая увлекает тебя вопреки твоей воле и неумолимо продолжает свой бег. Но если я должна дать тебе совет, то я прошу покинуть эти места и больше никогда не возвращаться. Уезжай как можно дальше и забудь о проклятых развалинах, о сокровищах, которые они скрывают, и о бедной женщине, которая любит тебя сильнее, чем собственную жизнь.

– Но почему? Я хотел бы…

Боярин попытался сбросить странные чары, которые, казалось, обездвиживали его. Не отрывая взгляда от глаз Каллистраты, он положил руки на плечи молодой знахарки и медленно, но твердо произнес:

– У меня нет ни малейшего желания бежать. Честь велит мне остаться и исполнить свой долг, как бы обстоятельства ни сложились… для всех, в том числе и для меня. Что за волшебная трава смутила тебя до такой степени, что ты поверила в уж не знаю какое предзнаменование?

Ничего не ответив, Каллистрата осторожно высвободилась, наклонилась и открыла небольшой ларчик, стоявший у ее ног. Прежде чем Артемий успел разглядеть содержимое, Каллистрата извлекла зеленовато-коричневатый порошок, который высыпала себе на ладонь.

– Это не трава, боярин, это огонь, – глухо сказала она. – Огонь никогда не ошибается. Вчера, еще до того, как Филиппос нашел твою лошадь, я увидела в языках пламени, что ты должен приехать. А вместе с тобой я увидела свою жизнь, которая должна измениться и… скоро закончиться. Я также почувствовала опасность, которой ты подвергаешься, ведя поиски в развалинах дворца языческого царя. Берегись, боярин!

Каллистрата бросила щепотку порошка в огонь. Мгновенно языки пламени заплясали, устремляясь ввысь над почти потухшими поленьями.

– Я в этом вижу лишь довольно необычный способ разжигать огонь, – улыбаясь, заметил дознаватель. – Где ты видишь подстерегающую нас опасность?

Каллистрата ничего не ответила. Она напряженно смотрела на языки пламени. Казалось, в ее расширенных зрачках отражалось нечто, что вызывало у нее ужас.

– Он там, я его вижу, – сказала Каллистрата, хватая дружинника за руку. – Он там в этот самый момент.

– Но кто? – спросил заинтригованный Артемий.

– Существо, которое несет Зло. Его тоже влекут сокровища, и он к ним гораздо ближе, чем вы все…

Каллистрата бросила остатки порошка в огонь, потом едва слышно, словно говорила сама с собой, продолжила:

– Я вижу его рядом с золотыми дукатами и сверкающими драгоценными камнями. Он дотрагивается до них… Эти сокровища… Он уже владеет ими, они принадлежат ему! И он готовится вновь убивать, чтобы защитить их! Языки пламени становятся менее светлыми, они краснеют… Можно подумать, что это река крови. Я вижу длинные красные нити, похожие на кровоточащие вены. Я вижу серебристый полумесяц. Он поднимается, потом опускается, словно кривая сабля. Я вижу, как брызжет кровь… Умоляю, боярин, не ходи туда! Он будет безжалостен к тебе, равно как и ко мне!

Каллистрата больше не смотрела на пламя. Схватив обеими руками руку Артемия, она пристально смотрела на дружинника огромными глазами, в которых застыло выражение невысказанного ужаса. Воину хотелось обнять молодую женщину и успокоить ее, как успокаивают ребенка. Но вдруг до них донесся звук шагов.

Знахарка по-прежнему пристально смотрела на Артемия, но взгляд ее стал спокойным и лучезарным и не выдавал недавнего смятения. Отроки, которые все это время увлеченно играли, с сожалением оставили кости, поднялись и направились к двери. У обоих правая ладонь привычно лежала на эфесе.