Елена Арсеньева - Печать Владимира. Сокровища Византии (сборник)

Артемий принялся ходить взад и вперед перед помостом с пустым троном. Взгляды всех присутствующих были прикованы к дружиннику.

– Наконец подумайте о том, что мы все, – продолжал Артемий после короткого молчания, – в глазах Деметриоса являемся лишь народом дикарей, едва вышедших из невежества. Греки до сих пор называют нас скифами! Мы поклоняемся Святой Троице только на протяжении нескольких десятков лет, а наше государство еще очень молодо. Слава же Византийской империи, источника истинной веры и подлинного света, сияет в мире уже много столетий. Вот почему мы не достойны обладать этими сокровищами. Платить наемникам-варварам, защищающим границы Византии, – это одно. Но разбазаривать сокровища империи – совсем другое. Магистр искренне думает, что басилевсу дали плохой совет, что в основе этого кощунственного выбора лежат интриги, которые плетут враги государства. Вернув бесценные сокровища Феофано императорской казне, Деметриос рассчитывает образумить басилевса. Я имею в виду: напомнить ему о государственных интересах.

Грек больше не смеялся. Он даже два-три раза кивнул головой, словно подтверждая слова Артемия. Когда дружинник замолчал, Деметриос заявил:

– Я приятно удивлен, боярин, что кто-то сумел так хорошо изложить суть моих мыслей. Это тем более необычно, что ты не грек. Жаль, что ты живешь в стране невежд! В Константинополе ты смог бы сделать более интересную карьеру, нежели ловить воров, убийц и смердов! Впрочем, каждому свое… Но поговорим серьезно: какими бы справедливыми ни были твои рассуждения, ты не в состоянии что-либо доказать. И я спокойно покину вашу страну и вернусь домой, увозя с собой… свои воспоминания.

– Ты ошибаешься, магистр, – невозмутимо сказал Артемий. – Вас видели, тебя и Настасью, в саду во время послеобеденного отдыха. Этот человек готов дать показания против тебя.

– Кто это? – срывающимся голосом спросил Деметриос. На его лице промелькнула тень беспокойства. – Ты пытаешься заманить меня в ловушку, боярин!

– Нисколько, – ответил дознаватель, становясь перед греком, который откинулся на спинку кресла, словно пригвожденный взглядом старшего дружинника. – Речь идет о бродячем скоморохе по имени Клим. В день приема послов он заметил тебя через ограду сада. Он слышал, как Настасья говорила тебе о драгоценностях. Он подслушал весь ваш разговор. От него ничто не ускользнуло, даже звон твоих колокольчиков на парадных сапогах, которые были на тебе как в тот день, так и сегодня. Суд князя примет свидетельство Клима. Его будет вполне достаточно, чтобы установить твою вину. И ты до конца своих дней останешься рабом дикарей, которых так презираешь, магистр!

Деметриос резко вскочил и, оттолкнув Артемия, попятился. Когда его спина уперлась в стенку, он выхватил длинный кинжал. Тонкое лезвие сверкнуло в последних лучах заходящего солнца.

– Не приближайся ко мне, негодный дружинник! – прорычал Деметриос, и в его глазах мелькнул безумный огонек. – Я раб скифов? Ты дорого заплатишь за свои слова!

Отроки проворно вскочили, готовые вмешаться. Не сводя с грека глаз, Артемий жестом остановил их. Он был вооружен, и кинжал Деметриоса ничего не значил в сравнении с мечом, который дружинник мог выхватить за долю секунды. Однако в случае стычки грек мог быть смертельно ранен. Если он умрет, не признавшись, где прячет драгоценности… Словно прочитав мысли Артемия, Деметриос воскликнул:

– Ты, конечно, думаешь, что выиграл, боярин! Не заблуждайся. Ты никогда не доберешься до драгоценностей Феофано, я никогда не позволю, чтобы жалкий русский князь обладал тем, что по праву принадлежит императорам, рожденным в порфирной зале! Да, ты был прав, сказав, что императора ввели в заблуждение. Логофет дрома сделал так, что никто не спросил у меня совета, когда для Владимира выбирали подарок. Однако одной аудиенции у басилевса мне будет достаточно, чтобы раскрыть подлый заговор.

– В самом деле, магистр, твое рвение можно сравнить лишь с твоим наваждением, – с отвращением заметил Артемий. – Ваши дипломаты…

– Знаю, знаю! – оборвал дружинника грек. – Сенат ценит эту формулировку логофета дрома: «У нас есть железо для наших врагов и золото для наших друзей». Грубейшая стратегическая ошибка! Наша империя совершенна, как купол собора Святой Софии. Она властелин Вселенной и не нуждается в том, чтобы подписывать договоры с презренными народами, погруженными во тьму варварства.

– Да, я видел твою Псалтирь, Деметриос. Изображение на переплете должно радовать твой взор. Для тебя мы все похожи на этих дикарей, покоренных победоносным копьем императора.