Джон Карр - Все приключения Шерлока Холмса

Хозяева присоединились к нам, как вы помните, у дверей кухни. Мне было очень важно, чтобы Алек не вспомнил о существовании записки, иначе он без промедления уничтожил бы ее. И когда инспектор начал объяснять, какое большое значение мы придаем этой улике, мне не оставалось ничего иного, как изобразить припадок и тем самым изменить направление беседы.

– Боже милостивый! – смеясь, воскликнул полковник. – Уж не хотите ли вы сказать, что притворялись и мы напрасно растрачивали на вас свое сочувствие?

– Как профессионал могу сказать, что он изобразил нервический приступ чрезвычайно натурально, – вскричал я, изумленно глядя на человека, который всякий раз поражал меня новыми гранями своей личности.

– Актерские способности не единожды выручали меня, – заметил Холмс. – Придя в себя, я при помощи уловки – весьма тривиальной, надо сказать – сумел заставить старшего Каннингема написать слово «двенадцать», чтобы сравнить его с этим же словом в обрывке записки.

– Боже, какой я осел! – воскликнул я.

– Я видел, как вы расстроились из-за моей «промашки», Уотсон, – смеясь, сказал Холмс. – Простите, что заставил напрасно поволноваться. Потом мы все поднялись наверх. В комнате Алека я увидел халат, висевший за дверью. Опрокинув столик, я отвлек от себя внимание и выскользнул в соседнюю комнату, намереваясь проверить карманы халата. Едва я успел взять в руки записку, найденную, в соответствии с моими ожиданиями, в одном из карманов, как оба Каннингема набросились на меня и наверняка задушили бы, если бы вы не подоспели мне на подмогу. Я до сих пор чувствую пальцы этого молодчика на своей шее. Его отец чуть не сломал мне руку, пытаясь отнять записку. Они поняли, что мне все известно. Мгновенный переход от сознания полной неуязвимости к абсолютному краху привел их в состояние неистовства.

Позже я поинтересовался у старшего Каннингема мотивами преступления. Отец вел себя довольно покладисто, но его сын просто осатанел и непременно застрелил бы кого-нибудь или застрелился бы сам, если бы только смог завладеть револьвером. Старший Каннингем, видя, что доказательства их вины неопровержимы, чистосердечно во всем признался. Похоже, их кучер Уильям тайно следил за ними в ту ночь, когда они совершили набег на поместье Эктонов. Почувствовав власть над хозяевами, он начал их шантажировать, угрожая предать дело огласке. Однако мистер Алек не из тех людей, с кем можно безнаказанно играть в подобные игры. Его озарила гениальная мысль: воспользоваться шумихой, поднявшейся вокруг ограбления Эктонов, и, инсценировав собственное ограбление, избавиться от Уильяма Кирвана. Алек убил кучера, заманив его в ловушку, и если бы не обрывок записки, оставшийся в руке убитого, и небольшие несовпадения в показаниях отца и сына, дело скорее всего так и осталось бы нераскрытым.

– А что было в записке? – поинтересовался я.

Шерлок Холмс пустил записку по кругу [99] «Приходите без четверти двенадцать к восточной калитке, и Вы узнаете нечто весьма для Вас удивительное и, может быть, полезное как для Вас, так и для Энни Моррисон. Только никому ничего не говорите». .

– Текст записки совпадает с тем, что я ожидал увидеть, – сказал Холмс. – Конечно, мы еще не знаем, в каких отношениях находились между собой Алек Каннингем, Уильям Кирван и Энни Моррисон. Но результат налицо: Уильям заглотил наживку. Я уверен, вам доставит удовольствие проследить родственные черты в написании буквы «н» и в завитушках буквы «б». Отсутствие точек над словами, написанными старшим Каннингемом, также весьма характерно. Уотсон, наша загородная поездка удалась на славу – я чувствую необыкновенную бодрость, и завтра же мы возвращаемся на Бейкер-стрит.

Однажды летним вечером, спустя несколько месяцев после женитьбы, я сидел у камина и, покуривая трубку, засыпал над романом – в то время был большой наплыв пациентов, и работа сильно меня изматывала. Жена уже поднялась в спальню, и хлопнувшая входная дверь сообщила мне, что слуги тоже разошлись по домам. Я встал с кресла и выбил пепел из трубки, как вдруг в дверь позвонили.

Я взглянул на часы. Без четверти двенадцать. С визитами в такое время не ходят. Наверное, хотят позвать к пациенту, и, вероятно, на всю ночь. Состроив недовольную мину, я пошел открывать, но, распахнув дверь, застыл как вкопанный. На пороге стоял Шерлок Холмс.