Джон Карр - Все приключения Шерлока Холмса

Можете представить себе, Уотсон, в какой ужас меня повергло это неожиданное известие.

– А что стало причиной удара? – спросил я.

– О, ну в этом-то все и дело. Садитесь в экипаж, поговорим по дороге. Помните того человека, который появился у нас накануне вашего отъезда?

– Прекрасно помню.

– Знаете, кого мы пустили в дом тем вечером?

– Понятия не имею.

– Дьявола, Холмс! – вскричал он.

Я устремил на него удивленный взгляд.

– Да, это был сам дьявол. С тех пор у нас не было ни минуты покоя, ни одной минуты. Начиная с того дня отец ужасно себя чувствовал. Теперь же жизнь медленно покидает его, сердце разбито, и все из-за этого проклятого Хадсона!

– Но как он смог так повлиять на здоровье мистера Тревора?

– Ах, я все бы отдал, чтобы выяснить это. Славный, щедрый, добрый старый отец! Как мог он попасть в лапы такого негодяя? Но я так рад, что вы приехали, Холмс. Я полностью полагаюсь на вашу рассудительность и благоразумие, и я знаю, что вы дадите мне хороший совет, как действовать в этой ситуации.

Экипаж летел по ровной белой проселочной дороге. За окном зеркальная гладь Норфолкских озер искрилась в красноватых лучах заходящего солнца. Позади перелеска, слева от дороги, уже показались высокие дымовые трубы и флагшток, отмечающий начало владений Треворов.

– Отец взял Хадсона в садовники, – начал мой друг. – А потом, так как Хадсону этого было мало, повысил его до дворецкого. Казалось, весь дом теперь в его распоряжении, он ходил везде и делал что хотел. Слуги сетовали на его отвратительные манеры и грубую речь. Отец увеличил всем им жалованье, чтобы хоть как-то возместить то унижение, которое им приходится терпеть от Хадсона. Этот человек часто брал лодку отца и его лучшее ружье и устраивал себе небольшие охотничьи вылазки. При всем при этом с лица у него не сходило издевательское, хитрое и кичливое выражение, так что я бы уже раз двадцать набросился на него и переломал ему все кости, будь он того же возраста, что и я. Говорю вам, Холмс, мне каждый раз стоило больших усилий сдерживать себя. А теперь я задаюсь вопросом: может быть, было бы мудрее дать выход своему гневу?

Так вот, дела шли все хуже и хуже, и это животное, Хадсон, становился все более навязчивым. Это продолжалось до того дня, когда он в моем присутствии оскорбительно ответил отцу. Тогда я наконец схватил его за плечи и выставил из комнаты. Он крадучись ушел прочь, но лицо его излучало ядовитую злобу, а страшные глаза таили угрозу, которую невозможно описать словами. Я не знаю, что произошло между ним и отцом после этого, но на следующий день отец подошел ко мне и спросил, не желаю ли я извиниться перед Хадсоном. Как вы уже догадались, я отказался и поинтересовался у отца, почему он позволяет этому грубияну дерзить ему и чувствовать себя хозяином в его доме.

«Эх, сынок, – ответил он, – говорить можно сколько угодно, но ты не ведаешь, в каком я положении. Но ты поймешь, Виктор. Я позабочусь о том, чтобы ты узнал, что бы ни случилось! Ты же не думаешь, что твой старый отец хочет навредить тебе?»

Все это расстроило отца, и он заперся в кабинете, где, как я видел через окно, он все время что-то писал.

В тот самый день произошло нечто обещавшее принести нам всем огромное облегчение: Хадсон сообщил, что собирается уехать. Он в нетрезвом виде появился в столовой, где мы сидели после ужина, и хриплым голосом объявил о своем намерении.

«Хватит с меня Норфолка, – сказал он. – Я отправляюсь к мистеру Беддоусу, в Гемпшир. Бьюсь об заклад, он будет рад видеть меня не меньше, чем вы».

«Но я надеюсь, вы покидаете нас не в дурном расположении духа, Хадсон?» – спросил отец с робостью, от которой у меня внутри все заклокотало.

«Передо мной так и не извинились», – буркнул он, бросив на меня мрачный взгляд.

«Виктор, ты признаешь, что весьма грубо поступил с этим человеком?» – сказал отец, повернувшись ко мне.

«Напротив. Я считаю, мы оба проявили к нему достаточно снисходительности и терпения», – возразил я.

«Ах вот как значит, вот как? – взревел Хадсон. – Ну ладно, дружище. Ничего, я вам еще устрою!»

Он заковылял прочь из комнаты и уже через полчаса покинул наш дом, оставив отца в глубочайшем смятении. Это его состояние вызывало у меня сильное беспокойство. Каждую ночь я слышал, как отец бродит по своей спальне, и, когда он, казалось бы, вновь начал обретать уверенность в себе, на нас и обрушились все неприятности.

– И каким же образом? – поинтересовался я.