София Эдель - Назови мне свое имя

– Хватит! Я просто испугалась, и, между прочим, у меня была на это причина!

– Ну, если у тебя была причина, это все меняет, – Эрвин поворачивается ко мне спиной и садится на корточки. – Только имей в виду, что, если ты все-таки меня задушишь, то вряд ли сама выберешься из леса до следующего утра. А мое привидение не будет безобидным.

Я едва сдерживаю нервный смешок и молча запрыгиваю к нему на спину, крепко сжав коленями бока.

– Вот и отлично, – комментирует Эрвин, начиная медленно ползти в гору. – День становится все интереснее.

– Действительно. Я уже сгораю от любопытства и очень жду объяснений.

– Давай помолчим. Говорить тяжело. Ты ведь не пушинка.

– Ну спасибо, – я дергаюсь, намереваясь слезть, но он легко подкидывает меня, крепко держа за ноги.

– Даже не думай. Я хочу как можно быстрее оказаться у огня.

Дождь становится слабее. У входа в пещеру Эрвин аккуратно спускает меня со спины, вводит внутрь и сажает на кровать, а сам подходит к очагу и подкидывает новые поленья в почти потухший костер.

Когда пламя разгорается с новой силой, Эрвин коротко бросает из-за плеча:

– Снимай мокрую одежду.

– Всю? – переспрашиваю я растерянно.

– Раздевайся, я отвернусь. Да не собираюсь я тебя насиловать, – устало выдыхает он. – У меня уже была тысяча возможностей для этого.

Я отворачиваюсь к стене и стаскиваю кофту, затем натягиваю куртку прямо на голое тело. Водонепроницаемые штаны остались совершенно сухими, чего нельзя сказать о насквозь промокших кроссовках и носках.

– Через пару часов все высохнет, – говорит Эрвин, стягивая с себя сначала кофту, а затем и футболку. Я неожиданно замечаю, что смотрю на его голую спину, и, смутившись, опускаю взгляд на пол, но Эрвин так же, как и я, быстро натягивает куртку и поворачивается ко мне. Затем берет у меня вещи и аккуратно раскладывает их у огня. – Будешь чай?

Чай? Серьезно? Он бы не помешал. Но откуда он здесь? Я смотрю на Эрвина в недоумении.

– Я всегда беру с собой кружку, газовую горелку, перекус и пару пакетиков чая, если иду в лес. Старая походная привычка, – поясняет он. – Кстати, еще у меня есть фляга с егермейстером.

Страх совершенно отступил. Мне хочется согреться, поэтому я киваю, соглашаясь и с первым, и со вторым.

– А я даже не подумала о том, чтобы взять еду, – смущенно признаюсь я. – А ведь всего сутки назад я потерялась в лесу и мучилась от голода.

Я мысленно готова к тому, чтобы услышать что-нибудь о том, как это глупо, но вместо этого Эрвин мягко улыбается и отвечает:

– Не волнуйся, я с тобой поделюсь.

Я улыбаюсь ему в ответ, сажусь по-турецки, подтягивая замерзшие ноги ближе к себе, и непроизвольно вздрагиваю, когда шершавая ткань брюк задевает царапину на руке. Похоже, это не укрылось от Эрвина, – он подходит ко мне вплотную, аккуратно берет мою руку и разглядывает ее с обеих сторон.

– Тебя нужно осмотреть и обработать ссадины. У меня есть аптечка.

– Осмотреть? – смущенно спрашиваю я, чувствуя, что начинаю краснеть.

– Моника, я же говорил, я – профессиональный инструктор. Я проходил курсы по оказанию медицинской помощи. Отнесись ко мне, как к врачу, пожалуйста.

– Тогда сначала фляжку, – быстро говорю я. Эрвин усмехается, развязывает рюкзак, достает фляжку и протягивает мне. Егермейстер – пряный, сладкий и густой, от него в груди разливается приятное тепло. Я делаю еще несколько глотков.

– А теперь покажи, где болит.

Я вздыхаю и покорно закатываю рукава на куртке, обнажая ободранные руки.

– Еще здесь, – я показываю на разорванную ткань на колене, – и здесь, – провожу пальцем по скуле, зажмуриваясь и подставляя ему лицо.

– Ты сильно поранилась, – говорит он со вздохом, и в его голосе я слышу сожаление. Он осторожно подворачивает рукав и заливает ссадину антисептиком. Я морщусь. – Сейчас перестанет, – ободряюще говорит Эрвин и переходит к следующей ссадине. Я резко выдыхаю и зажмуриваюсь, стараясь не застонать. Вот черт, как же щиплет. – Извини, так нужно, – говорит он совсем тихо. Я киваю, но все равно едва сдерживаю себя, когда он переходит к следующей.

– Дай егермейстер, – быстро говорю я. Эрвин отстраняется, боль постепенно утихает.

– Держи. – Он снова протягивает мне фляжку, и я делаю несколько крупных глотков, чувствуя, как алкоголь обжигает горло. Разум затуманивается, тело начинает расслабляться. – Еще чуть-чуть, – голос Эрвина становится приглушенным, его движения как будто замедляются. Я смотрю на него в упор. Его лицо совсем рядом, насупленное и сосредоточенное. На лбу красуется огромная шишка.