София Эдель - Назови мне свое имя

– И сколько? Сколько всего девушек погибло за это время?

– Больше двадцати, – Хайке пристально смотрит на меня, а вдоль моего позвоночника бегают неприятные мурашки.

– И что… убийц не нашли?

– Полиция арестовала двоих. Первого – в двадцатых годах, второго – в восьмидесятых. Но многие в городе считают, что они ни при чем. Потому что это дело рук Сумасшедшего, – добавляет она шепотом.

– Сумасшедшего. Которого повесили и сожгли сто пятьдесят лет назад? – на всякий случай уточняю я, все еще надеясь, что как-то не так ее понимаю.

– Конечно, вам кажется это забавным. Молодые люди вроде вас часто считают эту историю чепухой. Суеверием. Но когда я была примерно вашего возраста, в этом лесу убили трех молодых женщин. Они были моими ровесницами, с одной из них я дружила. Убийцу нашли, но в деле было много нестыковок…

– Но… Сумасшедший… Вы же сказали, сто пятьдесят лет назад? Не может же он…

– Вы можете мне не верить, дело ваше. Конечно, со стороны все это звучит неправдоподобно. Но поймите, я пережила этот ужас. Я помню время, когда люди боялись выходить на улицу. Подозревали друг друга. Боялись за своих жен и дочерей.

– Простите, – говорю я, чувствуя вину за свой неприкрытый скептицизм. Конечно, местные жители привязаны к своим суевериям и историям. – Я не хотела вас обидеть. Просто все это звучит так странно…

– Я понимаю. Но я надеюсь, вы прислушаетесь к моим словам, – Хайке поправляет свой баварский передник. – Вам не стоит туда ходить, и вообще никому не стоит.

– Спасибо за предупреждение. Еще раз простите.

Я возвращаюсь к Полу, и мы выходим из кафе. Я все еще под впечатлением от странного рассказа Хайке. Почему она не готова поверить, что настоящих убийц поймали, из-за каких-то нестыковок в деле, но верит, что девушек убило привидение? То есть, это более логичная версия? И что она имела в виду, когда говорила, о том, что Сумасшедший – не совсем человек? Она сама-то нормальная?

– Ну так что там с гидом? – спрашивает Пол.

– Пока ничего. Хайке сказала, что лес проклят, – отвечаю я со скептической усмешкой. – И что гида здесь я не найду.

– Проклят?

– Наверное, она… немного не в себе. Она рассказала такую странную историю…

– Что за история?

– Мне даже не хочется ее пересказывать, – искренне говорю я. – Какой-то бред.

– Поищи завтра туристический информационный офис, там тебе должны помочь с гидом.

– Хорошо.

– Моника, только если ты не найдешь гида, – никакого леса, договорились?

– Договорились.

– Ну и отлично. Может, возьмем по бутылке пива на ночь? – спрашивает Пол, указывая головой в сторону бара, в котором мы сидели вчера. – Мы все-таки в отпуске.

Я безразлично пожимаю плечами, и мы заходим внутрь.

Сегодня все выглядит совсем по-другому: все столики заняты, у барной стойки не протолкнуться, играет музыка. На небольшом пятачке трое ребят расчехляют музыкальные инструменты. Один из них уже достал гитару. Он пару раз ударяет по струнам, внимательно прислушиваясь к звучанию.

– О, и тут сегодня полно народу, – бормочет Пол.

– Выходной. Тут, похоже, будет весело, – говорю я, все еще глядя на музыкантов. – Может, послушаем музыку?

– Музыку? Что тут может быть за музыка? Какой-нибудь подпольный фолк?

– А чего ты ждешь? Это же не Карнеги-холл.

– Моника, ты же знаешь, что мне завтра рано вставать.

Протискиваясь сквозь толпу, мы подходим к стойке. Очереди нет, но все стулья заняты – видимо, концерт вот-вот начнется.

– Два пива, – Пол протягивает бармену деньги.

Я разглядываю людей, барабаня пальцами по деревянной поверхности.

– Ты что, расстроилась? – Пол тянет за концы моего шарфа, разворачивая меня лицом к себе. – Ну, посмотри на меня. В чем дело?

– Ни в чем.

– Моника, ты ведешь себя, как ребенок. Мы остались в Андерленде, потому что ты так хотела. Мы весь день шатались по лесу. Мне завтра рано вставать, и да, я не готов торчать тут в толпе ближайшие пару часов. У меня важная встреча.

Я киваю. Пол притягивает меня к себе и быстро целует в нос.

– Сейчас мы купим пиво, пойдем в гостиницу… – он поворачивается в сторону бара и повторяет:

– Будьте добры, два пива.

Я поворачиваюсь следом за Полом. Сегодня пожилого баварца сменил молодой мужчина – высокий, широкоплечий, в клетчатой рубашке, с темными вьющимися волосами. Он стоит с купюрой Пола и смотрит в нашу сторону, замерев, как статуя. Точнее, он смотрит на меня, причем так, что я начинаю краснеть. Я всегда считала себя симпатичной, но не так, чтобы слишком, – я не помню ни одного случая, чтобы мужчины, глядя на меня, теряли дар речи.