Энтони Гилберт: Колокол смерти

Жили они совсем рядом с церковью, и вот сейчас, после двенадцати лет совместной жизни, в ней вдруг ожила былая, впрочем, и до сих пор не прошедшая влюбленность, и она подумала, что можно дойти до церкви, а потом вернуться домой вместе. Внутрь церкви она никогда не заходила, вот и сейчас подождет на углу: она и в тысячной толпе узнает его по походке, по стати.

Дойдя до угла, Мэй обнаружила, что церковь погружена во тьму, не видно ни единого проблеска света. Она осторожно подкралась к двери – та подалась при малейшем прикосновении. Устройство церковного помещения было ей совершенно незнакомо, и Мэй вздрогнула, почувствовав, что ладонь ее погрузилась в воду.

«Вот уж не думала, что люди здесь умываются», – подумала она, стряхивая с пальцев капли.

Мэй почти сразу же нащупала выключатель и повернула его. Над купелью вспыхнула полоска света. Церковь выглядела достаточно угрюмо. Казалось, в тусклом свете разместилась целая армия призраков. В восточном углу было совершенно темно, в остальных частях помещения царил полумрак. В принципе кто-нибудь мог молиться в том дальнем углу, но ведь нужно же хоть какое-то освещение. Нет-нет, наверняка все уже разошлись по домам. Ее взгляд упал на расписание богослужений, вывешенное в дубовой рамке рядом с выключателем, и Мэй подошла поближе. Нет, она ошиблась в своих предположениях, никаких изменений в расписании не было, сегодня служба прошла, как и обычно, в шесть. Тем более странно, что церковь не заперта. Вилли всегда так пунктуален.

Мэй начала пробираться к выходу – ни за какие коврижки не согласилась бы провести здесь ночь. В окнах и небольшой табачной лавке на углу мелькнул свет, и настроение у нее поднялось. Она поспешно шагнула к двери. Да, но куда все же запропастился Вилли? Наверное, заглянул в «Синицу в руках», чтобы поболтать с кем-нибудь. Сейчас примерно без четверти десять, не больше, так что до закрытия еще пятнадцать минут. Она заскочит домой посмотреть, как там Берти, а потом не торопясь дойдет до бара. Внутрь, конечно, заходить не будет. В нынешние времена многие женщины, не смущаясь, говорят, что в барах уютно и замужним там появляться совсем не зазорно, но Мэй придерживалась правил, которым следовали в ее детские годы. Как-то отец выпорол Элси, хотя ей было уже шестнадцать, только за то, что она пошла в бар с одним из местных парней. Суровый был человек, Вилли иногда напоминал ей его. Нет, она просто походит по улице, ожидая появления мужа. Если с ним будут друзья, она просто растворится в темноте, но если, как скорее всего и будет, он окажется один, она возьмет его под руку, и они пойдут домой. День, проведенный в деревне, пробудил в ней нежность к мужу. Удивительно, как сельские виды и воздух исцеляют человеческое сердце, избавляя его от горечи и страхов. Может, все дело в том, что ощущаешь себя в самом центре жизни, созданной природой, а не среди рычащих машин, придуманных человеком. Ладно, как бы то ни было, сейчас ей хорошо. Она вернулась к себе в подвал и заглянула в детскую – Берти спал, как младенец. Мэй снова вышла на улицу и поежилась на холодном вечернем воздухе. Часы в соседней квартире пробили десять. Вилли вот-вот появится.

Перед «Синицей в руках» толпилась небольшая группа людей. Правда, ей показалось, что все вроде были трезвыми. Бояться нечего. А то ведь есть такие места – не бар, а настоящее свинство, например «Красный маркиз». После закрытия пьяницы вопят под окнами полчаса, а то и больше. Но сейчас все разошлись степенно, каждый двинулся своей дорогой. Несколько человек направлялись в ее сторону, но Вилли среди них не было. Они поравнялись с ней, и Мэй сделала вид, что чем-то занята, но в этом не было нужды – никто не обратил на нее ни малейшего внимания. Когда мужчины прошли мимо, ей захотелось броситься следом и спросить, не видел ли кто Вилли, но зашевелившийся внутри холодный страх приковал ее к месту. Если его не было в «Синице», то где же он, что случилось? Есть, конечно, и другие бары, но туда он почти не заходит.

«Что это со мной? Словно пуганая ворона, куста забоялась, – одернула она себя. – Скорее всего, Вилли уже вернулся и вряд ли обрадовался, не застав меня дома».

Мэй заторопилась. Страх сковывал ее тело, казалось, она делает огромные шаги, а дорога все никак не кончается, темная и непроницаемая. Тревогу за мужа усиливала тревога за ребенка. Что ни день, в газетах печатают разные жуткие истории. Не стоило ей уходить и оставлять малыша одного. Она добралась до дому вся в поту, хотя вечер был холодный, и сбежала по ступенькам, сжимая в ладони ключ. Света нигде не видно. Берти по-прежнему спал, и, если не считать его, квартира была совершенно пустой.