Артур Конан Дойл - Все расследования Шерлока Холмса

– Это точно, – поддержал я его. – Никогда в жизни я так не удивлялся, как тогда. Я даже описал эти события в небольшой повести и выпустил ее под несколько странным названием «Этюд в багровых тонах».

Холмс уныло покачал головой:

– Я как-то брал в руки эту брошюру. Если честно, не могу вас похвалить. Дедукция является точной наукой, или должна быть таковой, и относиться к ней нужно серьезно, без лишней чувствительности, как это сделали вы. Представьте себе, что кто-то вплел романтическую историю или любовный треугольник в пятый постулат Эвклида. У вас получился примерно такой же результат.

– Но ведь в деле Джефферсона Хоупа действительно присутствовала романтическая история, – запротестовал я. – Я же не мог исказить факты.

– Некоторые факты нужно было опустить или, по крайней мере, уделить им не так много внимания. Во всем этом деле единственным заслуживающим упоминания пунктом была та любопытная цепочка логических выводов, которая привела меня от следствий к причинам, в результате чего преступление и было раскрыто.

Признаться, меня сильно огорчила эта критика, тем более что повесть-то я написал специально, чтобы сделать Холмсу приятное. Кроме того, его эгоистичная уверенность в том, что каждая строчка моего сочинения должна была быть посвящена исключительно ему и его методу, меня порядком раздражала. За годы, проведенные на Бейкер-стрит, под одной крышей с Шерлоком Холмсом, я не раз замечал, что за взвешенным характером моего друга и его вечной привычкой поучать скрывается тяга к тщеславию. Но я решил все-таки не высказывать эти мысли вслух. С отрешенным видом я стал массировать раненую ногу. Когда-то в нее угодила пуля, выпущенная из афганского джезайла, и, хоть я и не утратил возможности ходить, при каждой перемене погоды рана сильно болела.

– Недавно я стал работать и на континенте, – немного помолчав, сказал Холмс, набивая свою старую вересковую трубку. – На прошлой неделе ко мне за консультацией обратился Франсуа Ле Виллар, который, вы, наверное, слышали, с некоторых пор считается одним из лучших детективов Франции. Он наделен кельтской смекалкой, но ему не хватает практических знаний в очень многих областях, а без этого он не сможет развиваться дальше. Дело касалось одного завещания, и в нем было несколько довольно любопытных особенностей. Я указал Виллару на два похожих случая, происшедших в Риге в 1857 году и в Сент-Луисе в 1871, что и подсказало ему верное решение. Вот письмо с благодарностью от него, которое я получил сегодня утром.

Мой друг бросил на стол помятый листок бумаги с иностранными водяными знаками. Я пробежал глазами сие послание, изобилующее восторженными словами, пересыпанное всевозможными «magnifique», «coup-de-maitre» и «tour-de-force», свидетельствующими о неподдельном восхищении француза.

– Похоже на письмо ученика наставнику, – заметил я.

– О, Виллар переоценивает мою помощь, – отмахнулся Шерлок Холмс. – Он сам достаточно талантлив. У него есть два из трех необходимых идеальному сыщику качеств. Он умеет наблюдать и делать выводы. Единственное, чего ему не хватает, – знания, а это дело наживное. Сейчас он переводит на французский мои работы.

– Ваши работы?

– А вы разве не знали? – рассмеялся Холмс. – Да, признаюсь, есть такой грех. Я написал несколько монографий по техническим вопросам. Например, «Об отличиях между пеплом различных сортов табака». В этой монографии я описываю сто сорок видов сигарного, сигаретного и трубочного табака. Издание снабжено цветными иллюстрациями. Тема эта постоянно всплывает на уголовных судах, поскольку табачный пепел может иметь огромное значение как улика. Вот, скажем, если вам точно известно, что какое-то убийство было совершено человеком, курившим индийский табак, это ведь наверняка уменьшит поле для поисков. Опытному глазу разница между черным пеплом индийского трихинопольского табака и белыми хлопьями «птичьего глаза» видна так же, как разница между капустой и картошкой.

– Ваше умение замечать мелочи всегда меня поражало, – заметил я.

– Я просто понимаю, насколько они важны. Еще я написал монографию о том, как читать следы, где упомянул и об использовании гипса для снятия слепков. Есть еще одна любопытная работа о влиянии профессии человека на форму руки, снабженная литографиями отпечатков рук кровельщиков, матросов, резчиков коры пробкового дерева, композиторов, ткачей и шлифовальщиков алмазов. Мои работы имеют огромное практическое значение для детективов, относящихся к своей профессии как к науке… Последняя – особенно в тех случаях, когда нужно опознать труп или выяснить, чем раньше занимался преступник. Однако я вас уже утомил рассказом о своем увлечении.