А. Казински - Убийство русалки

Девочка протянула руку.

– А я получу деньги вперед?

Он нащупал в куртке кошелек, громыхая наручниками, и нашел тяжелый ригсдалер.

– Вот, – сказал он. – Но откуда мне знать, что ты сделаешь то, что я прошу, а не сбежишь с деньгами, ничего не передав моему другу?

– Я обещаю, – ответила девочка.

– Дай мне сюда свой башмак. Тогда я буду уверен в том, что ты сдержишь обещание.

– Если мне нужно пробежать всю Конгенс Нюторв [19] Новая площадь Короля. , то мне нужны оба башмака.

– Тогда сними и другой, и беги босиком, – предложил Ханс Кристиан. – Все равно это будет хорошая сделка за риксдалер.

Девочка сняла с ноги левый башмачок и держала его на вытянутой руке, а второй потянулась за монетой. Ханс Кристиан взялся за башмак перед тем, как выпустить из рук свою последнюю монету.

– И поторопись, – добавил он, пока девочка стояла и сосредоточенно изучала ригсдалер. – Ты моя единственная надежда. Эдвард Коллин. Запомни, Коллин-сын, не отец. Улица Бредгаде.

– Да, да, – бросила она и убежала, сначала ковыляя в одном башмаке, а затем сняв его и босиком пронесясь мимо клетки с курами, коновязи и высоких куч соломы, купцов в куртках и всего остального, что в столице начинается на букву «К». Об этом ему сейчас не стоило бы думать. Аллитерационные ряды и слова вечно копошатся в его сознании, как змеи.

Он сполз вниз по стене и сел на пол. Наручники сжимали запястья. Что-то двигалось вдоль стены. А ночной работник за стеной уносился куда-то далеко-далеко, продолжая напевать свои стихи в такт заходящему над городом солнцу. Скоро ночь.

Он вдруг осознал, что всю жизнь был одинок. Одинок в своих мыслях. Одинок в классной комнате, перенося издевательства ректора Мейслинга. Одинок в своей комнате, скрипя пером по бумаге. Одинок в дилижансе, плутавшем среди прусского туманного пейзажа. Одинок на узких улочках Неаполя. Одинок, даже когда вокруг полно людей. И все же ему никогда еще не было так одиноко, как сейчас, он как будто находится во всех этих местах одновременно. В прошлом, настоящем и будущем. В своей комнате, на эшафоте, в камере. Если он и правда может быть одновременно в нескольких местах, как дед, может быть, это он зарезал красавицу Анну?

Ханс Кристиан закрыл глаза. И почти почувствовал, как опускается топор палача.

Мадам Кригер наблюдала за нестройной утренней уличной суетой, мужчинами, которые спрыгивали с лошадей и направлялись в Хирургическую академию [20] Датская королевская хирургическая академия, существовавшая с 1785 по 1842 год в Копенгагене. В наши дни ее здание занимает медицинский музей Копенгагенского университета. .

Она здесь уже третий раз. И она терпеть этого не могла. Не потому, что ей не нравилось слушать, как учит доктор, а потому, что сюда пускали только мужчин. Ей приходилось надевать форму, чтобы попасть сюда. Брюки, рубашку, куртку. Приклеивать фальшивые усы, сделанные из ее собственных волос и воска.

У входа в здание она сплюнула. Чтобы еще больше походить на других.

Итак, вот оно. Ей нужно пройти в узкую дверь, мимо людей из Академии. У цирюльника [21] Во время действия романа ремесло цирюльника приравнивалось к хирургическому. на входе ужасная прическа, волосы, прикрывающие уши, как у прусского дворянина. Он стоял со списком с именами и вычеркивал имя каждого входящего. В этот раз все будет лучше, чем в прошлый. Она не должна больше совершать ошибок. Она постоянно думала про тот платок.

– Ваше имя? – спросил цирюльник, загородив вход.

Мадам Кригер подняла глаза.

– Кригер, – ответила она и посмотрела вокруг, как будто она совсем не нервничала.

– Вы были здесь раньше, – заметил цирюльник. – А почему вы интересуетесь хирургией?

– Я морской офицер, – ответила она. – В море мне пришлось справляться самому. Переломы костей и порванные связки. Я ходил по морям с принцем Фредериком.

Последнюю фразу она произнесла, чтобы произвести впечатление. И потому, что никто не стал бы лгать о таких вещах.

– С принцем Фрицем, хорошо, – сказал цирюльник, и его взгляд задержался на ней и на ее тонких усах.

Он переступил на другую ногу и посторонился, чтобы дать ей пройти.

Она задержала дыхание, проходя мимо него, и шагнула в зал. Он был уже заполнен людьми. Она села в заднем ряду. Передние заняты опытными докторами с морщинами на лбу и в очках и молодыми студентами-медиками, желающими взглянуть, как обстоят дела в реальном мире. Ходили слухи, что сегодня профессор превзойдет самого себя.