Ю Несбё - Немезида

– Знаешь, Холе у нас здесь что-то вроде ходячей легенды, – сказал начальник отдела Руне Иварссон, стоя спиной к ним и поигрывая связкой ключей. В верхней части серой металлической двери, находящейся прямо перед ними, красовалась выполненная готическими буквами надпись: «Камера пыток». Под ней значилось: «Кабинет № 598». – Верно, Холе?

Харри не ответил. Не приходилось сомневаться, какого рода легенды имеет в виду Иварссон. Он никогда и не скрывал, что считает Харри Холе позором для всего личного состава полиции, и давным-давно ратовал за его скорейшее изгнание из рядов.

Между тем Иварссон отпер дверь, и они вошли внутрь. «Камера пыток» была специальным помещением, служившим отделу для изучения, монтажа и копирования видеозаписей. Помимо большого стола в середине комнаты, здесь было оборудовано еще три рабочих места. Окон не было. Стены украшала полка с видеоматериалами, дюжина наклеенных листочков с фотографиями находящихся в розыске налетчиков, большой экран, занимающий одну из торцевых стен, карта Осло, а также множество трофеев, захваченных во время удачных операций по задержанию бандитов. К примеру, рядом с дверью висели две вязаные шапочки с прорезями для глаз и рта. Интерьер дополняли серые компьютеры, черные мониторы, VHS– и DVD-проигрыватели и великое множество прочей аппаратуры, в назначении которой Харри не разбирался.

– Ну и что же удалось выудить из этой записи убойному отделу? – поинтересовался Иварссон, плюхаясь в кресло.

Произнося «убойному», он намеренно протянул «ой».

– Кое-что, – сказал Харри, отходя к полке с видеокассетами.

– Кое-что?

– Не особо много.

– Жаль, никто из вас не удосужился поприсутствовать на докладе, который я делал в сентябре в помещении столовой. Если не ошибаюсь, там были представители всех отделов, кроме вашего.

Иварссон был высокого роста, длиннорукий и длинноногий; из-под уложенных красивой волной светлых волос на собеседника смотрели ярко-голубые глаза. Мужественное лицо напоминало лица манекенов немецкой фирмы «Босс»: на нем все еще виднелись следы загара после долгих часов, проведенных Иварссоном летом на теннисном корте, а может, и в солярии физкультурно-оздоровительного центра. Короче, Руне Иварссон был прекрасным примером понятия «симпатичный мужчина», тем самым подкрепляя теорию Харри о взаимосвязи между внешностью и деловыми качествами следователя. Отсутствие сыщицкого таланта, однако, с лихвой возмещалось у него тонким политическим чутьем и способностью безошибочно угадывать, к какой из группировок в иерархии Полицейского управления выгоднее примкнуть в данный конкретный момент. Кроме того, врожденную самоуверенность Иварссона многие воспринимали как доказательство его лидерских качеств. Между тем упомянутая самоуверенность основывалась исключительно на том, что Иварссон, к счастью для себя, абсолютно не замечал собственной ограниченности. Не приходилось сомневаться, что данное обстоятельство непременно будет сопутствовать продвижению по службе и рано или поздно сделает его начальником Харри – прямым либо косвенным. Вообще-то Харри вроде бы не приходилось жаловаться, что такая посредственность благодаря карьерному росту оказалась отлученной от следственной работы. Однако опасность субъектов, подобных Иварссону, как раз и заключается в том, что они, как правило, воображают, будто обязаны вникать во все и руководить действиями тех, кто в самом деле умеет вести расследование.

– И что же, мы пропустили что-то важное? – спросил Харри, проводя пальцем вдоль ряда кассет с написанными от руки наклейками.

– В общем-то нет, – язвительно бросил Иварссон. – Действительно, кого могут интересовать такие пустяки, как расследование преступлений?

Харри удалось побороть искушение ответить, что на тот доклад он не пошел намеренно, прослышав, будто все сведется к похвальбе Иварссона, что с тех пор, как он вступил в должность шефа отдела грабежей и разбойных нападений, раскрываемость ограблений банков возросла с 35 до 50 процентов. При этом ни единым словом не упоминалось, что назначение это совпало с увеличением численности сотрудников вдвое, расширением их полномочий при выборе методов ведения расследования, а главное, отдел наконец-то избавился от своего худшего сотрудника – следователя Руне Иварссона.

– Меня это вроде как интересует, – сказал Харри. – Расскажи-ка, к примеру, как вам удалось распутать вот это. – Он наполовину вытянул с полки одну из кассет и прочел вслух надпись на наклейке: – «20.11.94, Сберегательный банк «НОР», Манглеруд».