Сьюзен Льюис - Держи меня крепче

Воистину, какая-то неведомая сила толкала их навстречу друг другу. Само Провидение, что ли?

Несмотря на то что Шарлотта с самого начала заподозрила, что в доме действительно творится что-то неладное, доказать правомерность таких подозрений оказалось чрезвычайно сложно. Отец Отилии – интеллигентный, образованный специалист, заместитель директора начальной школы, уважаемый человек в городе. Но вот ее мать, как вскоре выяснилось, страдает параноидальной формой шизофрении, а потому совершенно неспособна установить с ребенком нормальные человеческие отношения и уж тем более дать ей обычную материнскую любовь. Что, впрочем, не помешало именно ей сделать последний и решающий шаг. Как выяснилось позже в ходе следствия, мать девочки отправила на электронный адрес Шарлотты сообщение, в котором перечислила все веб-сайты, где наглядно демонстрировалось все то, что творил отец Отилии со своей трехлетней дочерью.

«Ну-ка, покатайся верхом на тигре, Отилия! Ступай же ко мне! Залезай на него верхом и качайся!»

Даже сейчас Шарлотта почувствовала позывы на рвоту. Еще немного, и ее вывернет наизнанку от одних только воспоминаний о том, что она увидела на перечисленных веб-сайтах. О, если бы ненависть могла убивать! Тогда бы отец Отилии, это чудовище, этот монстр во плоти, был бы уже мертв сто тысяч раз! Но умерла его жена, ее зарезали обычным кухонным ножом, прямым ударом в сердце. Когда Шарлотта в очередной раз пришла к ним с визитом, то обнаружила женщину лежащей в луже крови, а ее муж между тем, запершись во флигеле, лихорадочно удалял из компьютера все свидетельства своих преступлений. Кошмар!

В тот момент Шарлотта даже не думала о том, хорошо или плохо она поступает. Да и времени на раздумья не было. Она вспомнила, как опрометью неслась по лестнице на второй этаж, в детскую, с замиранием сердца думая лишь об одном: только бы успеть! Только бы не опоздать! Только бы девочка осталась жива! Она обнаружила ее в шкафу. Кто запер ее там? Или она сама спряталась от разъяренного отца? Девочку трясло от страха, она была в состоянии почти полной невменяемости. Оставалось лишь просто схватить ее на руки и бежать прочь, бежать стремглав, не оглядываясь назад.

Шарлотта понимала и тогда, знает это и сейчас: нельзя забирать ребенка вот так, по собственному усмотрению, и держать его в собственном доме. По всем правилам она обязана была обратиться в полицию, вызвать для малышки «скорую помощь» и прочее и прочее. Но после всего того, что пришлось пережить этому крохотному созданию, удивительно похожему на ангела, Шарлотта просто физически не могла заставить себя сделать так, как надо, и снова отдать ребенка в чьи-то чужие руки. Конечно, если бы она была уверена, что ребенок попадет в хорошую семью (но в Кестерли, и она знала это не понаслышке, было не так-то много желающих взять себе в дом приемного ребенка), или если бы, к примеру, Отилия попала в дом к Мегги Фенн, сестре Энтони, прекрасному человеку, доброй и беспредельно чуткой к детям женщине, пожалуй, лучшей из всех, кого знала Шарлотта, то тогда, пожалуй, ей было бы проще расстаться с девочкой. Впрочем, хватит себя обманывать! И тогда она ни за что не отдала бы Отилию никому! Незримая связь, установившаяся между ними с момента их первой встречи, после всего пережитого успела настолько окрепнуть, что ее уже ничем невозможно было разорвать. Да и малышка, судя по всему, испытывала к ней ту же привязанность и любовь. Они были вместе, они были вдвоем, вопреки всем и вся! И какая им была разница, как расценивает подобные действия закон? Просто все случилось так естественно, словно так надо было с самого начала.

Словом, Шарлотта спрятала ребенка у себя дома. Отилия, как послушная девочка, привыкшая делать, что ей велено, вела себя тихо и сидела как мышка у себя в комнате наверху всякий раз, когда к ним наведывалась полиция. Те всерьез опасались, что малышку убил отец. Разумеется, никто не заподозрил Шарлотту в похищении ребенка. Как можно? Ведь она сама является сотрудником социальной службы. Вместе с тем полиция хоть и не в открытую, но все же достаточно ясно давала ей понять, что они не вполне довольны плодами ее усилий как социнспектора. Она ведь знала, что творится в доме сорок два по улице Норт-Хилл, она неоднократно бывала там. И вот вам результат! Ребенок пропал! И в этом есть немалая доля и ее вины. Ведь именно ей, как представителю государственной службы, занимающейся судьбами несовершеннолетних детей, было вменено в обязанность позаботиться о девочке, принять должные меры по обеспечению ее безопасности. А она с этой обязанностью не справилась. Но если полиция вела себя достаточно корректно и никаких прямых обвинений в ее адрес не выдвигала, то газетчики, те словно с цепи сорвались. Шарлотта стала главной мишенью для их нападок. До того момента она и не подозревала, что люди могут быть так жестоки и несправедливы в своих суждениях. Между тем следствие пришло к окончательному выводу, что Брайан Уэйд, отец Отилии, убил свою дочь и спрятал ее тело или передал ее для дальнейших утех кому-то из своего близкого круга друзей-педофилов. И Шарлотта ни разу в ходе всего следствия не сделала попытки опровергнуть эту версию. Она просто продолжала прятать Отилию у себя в доме, ожидая, когда к ней из Новой Зеландии приедет ее собственная мать. И вот все повторяется! Она снова с неменьшим нетерпением ждет мать.