Сьюзен Льюис - Держи меня крепче

– Я знаю, ты боишься! – прошептала она ей на ухо. – Тебе сейчас страшно! Очень! Но ты справишься! Ты обязательно со всем справишься! Вот увидишь!

– Конечно, справлюсь! – попыталась улыбнуться в ответ Шарлотта. – Мы все справимся! – Потом она повернулась к Ким: – Понимаю, у вас сейчас много работы. Но прошу! Пожалуйста! Вдруг вам удастся узнать что-то новое о Хло?

– Сделаю все, что смогу! – пообещала Ким и, снова взяв Габби за руку, крепко сжала ее, удерживая молодую женщину подле себя, пока Шарлотта в сопровождении охранника не покинула комнату свиданий, направляясь к фургону.

– Итак, – бойко тараторил диктор новостной программы, которая шла по одному из новозеландских каналов телевидения, – мы вплотную приблизились к дате начала слушаний по делу Отилии Уэйд, которое, как известно, пройдет в Англии. Сейчас мы свяжемся с нашим зарубежным корреспондентом Гамильтоном Терри, который в данный момент находится рядом с женской тюрьмой в Дин-Вэлли. Хэм! Какие новости? Чем можешь поделиться с нами?

– Марк! Буквально несколько минут тому назад сюда доставили Шарлотту Николс. Чуть раньше мировой судья отклонил прошение ее адвоката об освобождении под залог. Довольно неожиданное решение, по правде говоря. Ибо у всех нас, кто присутствовал в зале суда, сложилось впечатление, что суд согласится с доводами адвоката и примет положительное решение по данному вопросу. Однако этого не случилось. Нам сказали, что, скорее всего, обвиняемая при переводе в тюрьму будет требовать защиты собственной безопасности на основании статьи сорок три, согласно которой заключенный может рассчитывать на помещение его в одиночную камеру, опять же в целях его личной безопасности. Обычно подобные решения принимаются в отношении лиц, обвиняемых в совершении злодеяний над детьми. А как известно…

– То есть вы хотите сказать, что подсудимая опасается за собственную жизнь?

– Ну, если она согласится воспользоваться этой законодательной нормой, то тогда у нас есть все основания так думать. Да, она вполне может бояться того, как отнесутся к ней другие сокамерницы. Не забывайте! До того как она похитила чужого ребенка, она была социальным работником. То есть она сама могла быть причастна ко многим разбирательствам, в ходе которых ту или иную мать лишали родительских прав и забирали ребенка из семьи, пусть и на вполне законных основаниях. Может статься, что в тюрьме она носом к носу столкнется с некоторыми из этих мамаш, отбывающими срок за то или иное правонарушение. Уж они-то наверняка затаили не просто обиду, а ненависть к…

– О боже! – в ужасе пробормотала Анна, прижимая руку ко рту. – Я и думать об этом забыла! Ведь она же действительно живая мишень для всех этих женщин!

– И перестанет быть ею, если обратится за помощью, как рассказывает этот корреспондент! – напомнил жене Боб. Выглядел он таким же уставшим, осунувшимся, замотанным донельзя, как и его жена. Но ни о каком сне пока не шло и речи. Оба продолжали бодрствовать. – К тому же Ким сообщила мне, что они собираются подавать второе прошение об освобождении под залог, но уже в Суд короны. Слушанья там состоятся в среду. Может быть, в тот же день ее и выпустят.

– Да, но пока ей предстоит томиться в камере, в железной клетке, быть может!

– Если там для нее будет безопасно, то возблагодарим Господа за то, что на свете существует и такие железные клетки.

– Тише! – оборвал их разговор Рик. – По-моему, они говорят о Хло!

– …Пока у нас нет никаких официальных подтверждений, что ребенок тоже доставлен в Кестерли. Едва ли мы вообще получим такие подтверждения, – продолжал вещать Гамильтон Терри. – Но, согласно циркулирующим слухам, она должна быть здесь. Или же ее передали под защиту других властных структур, что тоже возможно. На данный момент нам лишь известно, что у девочки нет семьи, нет родственников, которым можно было бы отдать ее на попечение, а потому…

– У нее есть мы! – заплакала Анна. – Мы ее семья!

– …Скорее всего, ее определят либо в сиротский приют, либо передадут приемным родителям, но под самым строгим наблюдением и контролем со стороны властей.

Взяв в руки пульт управления, Анна отключила телевизор и опрометью бросилась вон из комнаты.

В комнате повисла напряженная тишина. Первым нарушил молчание Боб.

– Ты, когда ехал сюда, не заметил на дороге никого из этих газетчиков? – обратился он к сыну.

– Нет, не видно! Дон Теккерей прав. Он ведь сказал, что как только Шарлотте предъявят обвинение, страсти вокруг ее имени постепенно начнут утихать.