Гилберт Честертон - Чудо «Полумесяца»

Феннер рассмеялся.

– Скоро я разрешу ваши затруднения. Уверяю вас, с ним все в порядке; лишь несколько минут назад, когда мы уходили, он сидел и писал за своим столом. Он один в номере, в ста футах над улицей, и сидит так, что никакой выстрел не может достать его, даже если ваш приятель зарядил бы пистолет настоящим патроном. Сюда нет другого входа, кроме этой двери, а мы все время стояли перед ней.

– Тем не менее я должен заглянуть внутрь и убедиться, – спокойно произнес отец Браун.

– Вы этого не сделаете, – отрезал Феннер. – Боже милосердный, только не говорите мне, что вы верите в проклятия!

– Вы забываете, что бизнес этого преподобного джентльмена тесно связан с проклятиями и благословениями, – с легкой ухмылкой заметил миллионер. – Что ж, сэр, если он был проклят, чтобы сгинуть в аду, почему бы не вернуть его обратно через благословение? Что проку в ваших благословениях, если они не могут одолеть проклятия какого-то ирландского прощелыги?

– Разве кто-нибудь нынче верит в подобные вещи? – осведомился уроженец Запада.

– Насколько я понимаю, отец Браун верит в самые разные вещи, – отозвался Вэндем, чье самолюбие явно пострадало от недавней встречи с Уиндом и нынешних пререканий. – Отец Браун верит в отшельника, который переплыл реку на крокодиле, возникшем из ниоткуда, а когда он приказал крокодилу умереть, тот немедленно сдох. Отец Браун верит, что после того, как некий святой преставился, его тело превратилось в три тела, похороненные в трех разных приходах, которые с тех пор оспаривают право называться его родиной. Отец Браун верит, что один святой повесил свою рясу на солнечный луч, а другой переплыл на плаще через Атлантический океан. Отец Браун верит, что у священного осла было шесть ног, а дом в Лоретто летал по воздуху. Он верит в сотни каменных дев, моргающих и плачущих дни напролет. Ему ничего не стоит поверить, будто человек мог улизнуть через замочную скважину или исчезнуть из запертой комнаты. Думаю, он не придает большого значения законам природы.

– Так или иначе, я должен придавать значение правилам Уоррена Уинда, – устало сказал секретарь. – Если он хочет остаться один, значит, его нужно оставить в покое. Уилсон может подтвердить это, – добавил он, поскольку рослый слуга, отправленный за памфлетом, как раз в этот момент прошел по коридору с брошюрой в руке, не обратив никакого внимания на закрытую дверь номера. – Он сядет на скамью рядом с коридорным и будет бить баклуши, пока его не позовут, но до того он не войдет в эту дверь, и я тоже. Мы оба знаем, с какой стороны наш хлеб намазан маслом, и все святые и ангелы отца Брауна не заставят нас забыть об этом.

– Что касается святых и ангелов… – начал было священник.

– Все это чушь, – отрезал Феннер. – Не хочу никого обидеть, но такие рассуждения хороши для гробниц, монастырских кладбищ и прочих мест, где якобы появляются призраки. Но призрак не может пройти через закрытую дверь в американском отеле.

– Зато человек может открыть дверь даже в американском отеле, – терпеливо возразил отец Браун. – И мне кажется, что открыть ее было бы простейшей вещью на свете.

– Достаточно просто, чтобы я расстался со своей работой, – ответил секретарь. – Уоррену Уинду не нужны такие простаки. Но не так просто, чтобы я поддался на небылицы, которые вы, судя по всему, принимаете на веру.

– Что ж, – спокойно произнес священник. – Действительно, я верю в разные вещи, в которые вы, возможно, не верите. Но мне придется очень долго объяснять, во что я верю и почему считаю, что я прав. С другой стороны, можно за две секунды открыть эту дверь и доказать, что я ошибаюсь.

Что-то в его словах пришлось по душе неугомонному уроженцу Запада.

– Мне доставит большое удовольствие доказать, что вы ошибаетесь, – произнес Олбойн, решительно шагнувший мимо них к двери, – и я это сделаю.

Он распахнул дверь и заглянул внутрь. С первого взгляда было ясно, что стул Уоррена Уинда пустовал. Со второго взгляда выяснилось, что комната тоже была пуста.

Феннер, преисполненный неожиданной энергией, проскользнул в кабинет.

– Должно быть, он в спальне, – отрывисто бросил он.

Когда секретарь исчез во внутренней комнате, остальные остались стоять в кабинете, озираясь по сторонам. Суровая простота интерьера, казалось, бросала им вызов. В этой комнате негде было спрятать даже мышь, не говоря уже о человеке. Здесь не было занавесок и, что редкость для американских отелей, даже стенных шкафов. Стол представлял собой простую конторку с выдвижным ящиком. Жесткие стулья с высокими спинками напоминали скелеты. Секунду спустя в дверях появился секретарь, обыскавший две другие комнаты. Ответ можно было прочесть по его глазам, а его губы двигались почти с механической отрешенностью.