Райли Сейгер - Последние Девушки

Больше всего мне не дает покоя неотвязная мысль, что я действительно стала последним человеком, с которым Лайза хотела поговорить, если, конечно, не считать ее сброшенного звонка в 911. Но если это так, то почему? Почему из всех она выбрала именно меня, чтобы поговорить о том карнизе, с которого она мысленно готовилась спрыгнуть? Становлюсь ли я отчасти виновной в ее смерти, раз не проверила вчера почту?

Мой первый порыв был броситься звонить Купу и обо всем рассказать. Даже не сомневаюсь, что он бросит все дела и второй день подряд приедет в Манхэттен только чтобы успокоить меня и сказать, что я не несу за нее ответственность. Вот только я не уверена, что хочу так часто с ним встречаться. Дважды в течение суток мы виделись с ним только раз – ночью в окрестностях «Соснового коттеджа» и на следующее утро, и я не горю желанием повторять эту историю.

Вместо этого я отправляю ему эсэмэску, стараясь придать ей непринужденный характер.

«Как будет возможность, позвони. Но это совсем не срочно и не особенно важно».

Однако чутье подсказывает мне: нет, важно. Во всяком случае, потенциально. В противном случае почему я подумала о письме, едва проснувшись? И почему сразу после этого захотела позвонить Джеффу, просто чтобы услышать его голос, хотя прекрасно знала, что он сейчас на заседании суда, а его телефон выключен и погребен в глубинах кейса?

Я стараюсь гнать от себя подобные мысли, хотя это оказывается невозможно. Если верить телефону, у меня опять дюжина пропущенных звонков. Голосовая почта забита сообщениями. Из них я прослушала только одно, от мамы. Она позвонила рано, когда я еще наверняка спала. Очередной способ избежать настоящего разговора.

– Куинси, это мама, – так начинается сообщение, как будто она не верит, что я узнаю ее монотонный, гнусавый голос. – Мне только что звонил какой-то журналист; просил прокомментировать случившееся с Лайзой Милнер, той девушкой, с которой ты дружила. Я посоветовала ему обратиться к тебе. Думаю, ты должна быть в курсе.

Перезванивать ей нет никакого смысла. Это последнее, чего она бы хотела. Так было всегда, с тех пор как я оправилась после «Соснового коттеджа» и вернулась в колледж. Овдовев, она попросила меня остаться с ней и ездить на учебу из дома. Но я не согласилась, и она сказала, что я бросаю ее одну.

Хотя в конечном итоге брошенной оказалась я. К тому времени, когда мне наконец выдали диплом, мама повторно вышла замуж за стоматолога по имени Фред, который явился в дом не один, а с тремя взрослыми детьми от первого брака. С тремя счастливыми, улыбчивыми, скучными детьми. И без всяких там Последних Девушек. Они и стали ее семьей. Я же превратилась в отголосок прошлого, который едва терпели. В пятно на новой и безупречной маминой жизни.

Я еще раз прослушиваю ее сообщение, пытаясь услышать в голосе хотя бы намек на интерес или озабоченность. Но так ничего и не обнаружив, удаляю его и беру в руки утренний номер «Таймс».

К моему удивлению, заметка о смерти Лайзы напечатана внизу первой полосы. Я поглощаю ее одним неприятным глотком.

МАНСИ, штат Индиана – вчера полиция подтвердила, что Лайза Милнер, блестящий детский психолог и единственная оставшаяся в живых жертва массовой резни в студенческом женском клубе, в свое время потрясшей университеты и колледжи по всей стране, была найдена в своем доме мертвой. Ей было сорок два года.

По большей части в публикации перечислялись ужасы, свидетельницей которых Лайза стала в ту далекую ночь. Будто все остальное в ее жизни не имело никакого значения. По прочтении материала я получаю представление о том, как будет выглядеть мой собственный некролог. От этого меня начинает мутить.

Но на одном предложении я все же задерживаюсь. Ближе к концу, его можно считать чуть ли не послесловием.

Полиция продолжает расследование.

А чего там расследовать? Лайза вскрыла себе вены, все довольно очевидно. Потом я вспоминаю слова Купа о токсикологической экспертизе. Нужно понять, не была ли она под чем-то.

Я отбрасываю газету, тянусь к ноутбуку и захожу в Интернет. Не трачу время на новостные сайты, а сразу же принимаюсь за тематические блоги – пугающее их количество посвящено исключительно Последним Девушкам. Люди, которые их ведут, – к слову сказать, все мужчины; женщины в состоянии найти себе занятие получше – до сих пор оставляют на моем сайте сообщения, пытаясь втереться в доверие и уговорить меня дать интервью. Я никогда на них не отвечаю. Самым близким, если можно так выразиться, наше общение стало в тот момент, когда мне пришло то письмо с угрозами. Куп обратился к ним и спросил, не сделал ли это кто-то из них. Все ответили, что нет.