Феликс Фрэнсис - Азартная игра

Я снова взглянул на часы. Ровно два.

Открыл электронную почту Грегори и стал искать слово «Болгария». Всего там было шесть сообщений, все отправлены в сентябре два года тому назад. Я просмотрел их, но ничего подозрительного не обнаружил. Во всех речь шла о деньгах Евросоюза, все – от одного и того же источника. Я скопировал адрес электронной почты отправителя: urijoram@ec.europa.eu, а также получателя: dimitar.petrov@bnet.co.bg, однако никаких ответов не нашел. Я воспользовался случаем и перекинул эти сообщения на адрес своей электронной почты, затем запретил все грядущие сообщения из папки отправителя, то есть Грегори. Хотелось бы переправлять себе всю почту по Робертсу, но наша система безопасности этого не позволяла.

Я нехотя закрыл почту Грегори и файл с «Фамильным трастовым фондом Робертса», затем убедился, что экран выглядит в точности так, как перед моим вмешательством.

Выскользнул в коридор, и никто не окликнул меня, никто не спросил, чем это я занимался в кабинете начальника.

Как и во многих других конторах, в коридоре у нас вдоль стен стояли коробки с различной документацией, в том числе и с отчетами по транзакциям. И вот я стал искать ту, что была помечена датой, которую я видел в компьютерном файле.

Миссис Макдауд, может, и недолюбливала полицейских, и уж определенно любила совать нос в личные дела сотрудников, но при работе с бумагами была очень аккуратна. Все коробки стояли в хронологическом порядке, на каждой маркером были крупно и четко выведены даты.

Я поднял коробку с нужной мне датой, стал рыться в бумагах и нашел отчет о транзакции «Фамильного трастового фонда Робертса» и еще несколько документов, имеющих к нему отношение. Вытащил бумаги, сложил их в несколько раз, сунул в карман брюк, туда, где уже лежали квитанции от денежных переводов на имя Геба. Затем аккуратно поставил коробку на место.

Еще раз взглянул на часы – двадцать минут третьего. Эти двадцать минут пролетели незаметно. Самое время сматываться. Почему это я вдруг занервничал, как вор, застигнутый врасплох в ночи? Я ведь не сделал ничего плохого. А может, все же сделал? Может, мне следует пойти к Джессике, когда она вернется с обеда, и выложить все как на духу? Но клиент, Джолион Робертс, просил действовать втайне, не затевать никакого официального расследования, иначе, как он выразился, его затаскают по судам и замарают честное имя Робертсов.

Как бы там ни было, но мне вовсе не хотелось торчать в конторе, когда Грегори вернется из ресторана.

Я вернулся к себе, снял пиджак со стула.

– Уже уходишь? – с сарказмом спросил Рори. – Что передать Грегори?

Я промолчал.

И, лишь шагая по коридору к приемной, с замиранием сердца вдруг понял, что задержался. Услышал голоса Патрика и Грегори. Ну, сейчас начнется!

– Ах, вот ты где, Фокстон! – прогудел Грегори. – А я искал тебя все утро.

Я был настолько потрясен этой встречей, что едва обратил внимание на мужчину, стоявшего рядом с Патриком. А тот вдруг шагнул вперед и остановился прямо передо мной.

– Николас Фокстон, – сказал незнакомец. – Я арестую вас по подозрению в покушении на убийство Уильяма Питера Серла.

Весь день я провел в камере предварительного заключения, клетушке восемь на шесть футов, в полицейском участке Паддингтон-Грин, не зная, что и думать.

Человек, пришедший за мной в контору, представился еще одним старшим инспектором, только на этот раз из центрального управления городской полиции.

Имя его я пропустил мимо ушей. Как-то прослушал.

Однако помнил, что он посоветовал мне хранить молчание, чтобы все сказанное мной не было затем использовано против меня в суде. Я был просто потрясен и не говорил ничего. Так и стоял с разинутым от удивления ртом, пока полицейский в форме надевал на меня наручники, а затем повел к лифту. Мы спустились, на улице уже ждал полицейский автомобиль.

«Уильям Питер Серл», – сказал старший инспектор, когда арестовывал меня.

Речь шла о Билли Серле.

Стало быть, Билли был прав.

В четверг было бы слишком поздно.

Наверное, не стоило упрекать полицию в том, что меня арестовали. Сотни свидетелей слышали и видели, как Билли кричал на меня в Челтенхеме. «Ты что, убить меня хочешь?» Таковы были его слова, но в «Рейсинг пост» их исказили.

Я не пытался его убить, но и принимать всерьез эти его выпады тогда не стал.

И все же, кому Билли задолжал столько денег? Очевидно, тому, кто был готов убить его в случае невыплаты долга. И крайний срок – среда.