Феликс Фрэнсис - Азартная игра

Дождь немного стих, мы с Клаудией прошли к ограждению из белых пластиковых реек вокруг парадного круга – посмотреть, как на нем появятся вконец измотанные лошади.

Джен была недовольна.

– Она ведь могла выиграть, – говорила она про кобылу. – Я же говорила этой глупой маленькой заднице, не надо лезть вперед раньше времени! Придерживай до последнего решающего момента, а он что сделал? Господи помилуй!..

Мартин же Гиффорд улыбался во весь рот, он сделал свое дело, не подвел хозяина. И рассчитывал на призовые.

Виконт Шеннингтон, казалось, того гляди лопнет от злости. Вместо того чтоб поздравить жокея, он одарил его таким выразительным взглядом, что и дураку стало ясно: парнишка, как в свое время Билли Серл, выиграл забег, который должен был проиграть. Но теперь уже ничего не поделать. Видно, он не смог вовремя ни придержать лошадь, ни свалиться с нее. И ему ничего не оставалось, кроме как выиграть эту скачку.

А этот лорд Шеннингтон определенно «пижон». Да еще и мошенник к тому же.

Наверное, мне следовало бы взглянуть на записи, узнать, уж не скакал ли Билли Серл на одной из его лошадей.

– Я вся продрогла, – сказала Джен, подходя к нам после того, как лошадей увели с круга. – Не пропустить ли нам по стаканчику виски «Мак»? Я угощаю.

Тут снова стеной хлынул дождь, и мы бросились искать укрытия в баре «Аркл», что находился на первом уровне под трибунами.

– А ты хорошо знаешь виконта Шеннингтона? – спросил я Джен, потягивая смесь виски и имбирного эля.

– Знаю, конечно, – ответила она. – Но не настолько хорошо, чтоб подойти и заговорить.

– А мы сегодня гости у него в ложе, – вставила Клаудия.

– Вот как? – воскликнула Джен. – Сам он не слишком большая шишка в мире скачек, а вот его отец – один из старейших членов Жокейского клуба.

– И клиент нашей фирмы, – добавил я. – Но только не мой лично.

Джен улыбнулась. «Это я твой клиент и прошу этого не забывать», – говорила ее улыбка.

– А ты случайно не знаешь, испытывает он финансовые затруднения или нет? – спросил ее я.

– Да откуда мне знать про его финансы? – удивилась Джен. – Ты у нас специалист в этой области.

«Что верно, то верно, – подумал я. – Вот только он не мой клиент, а спросить у Грегори я не могу».

Четвертый забег мы смотрели по телевизору в баре, победитель снова пришел к финишу в полном изнеможении и заляпанный грязью.

– Они должны хоть что-то делать, когда такая погода, – укоризненно заметила Джен.

– Что делать? – спросила Клаудия.

– Ну, сократить время проведения скачек, к примеру, за счет взвешивания.

– Это нереально, – заметил я. – У половины из них и без того большой перевес. – Большинство жокеев-любителей были выше и весили больше, чем профессионалы.

– Тогда просто сократить время скачек. Бедные лошади по большей части приходят к финишу полумертвыми. Три с половиной мили по такой грязи – это слишком много.

Тут она была, конечно, права, но разве могли организаторы скачек предвидеть, какая будет погода, если скачки планировались за несколько месяцев?

– Ладно, – сказала Джен и одним махом допила свой виски. – Хватит с меня созерцания всего этого несчастья. Еду домой.

– Может, и мы поедем тоже? – спросила Клаудия, зябко поеживаясь.

– Пока нет, – ответил я. – Я еще должен поговорить с лордом Шеннингтоном.

Клаудия выглядела такой несчастной.

– Если хочешь, думаю, Джен будет не против подбросить тебя к маме, – сказал я. – Это недалеко отсюда, всего около мили.

– Без проблем, – кивнула Джен.

– Вот, – сказал я и достал из кармана ключи от маминого дома. – Вернусь около десяти, по дороге заезду к Джоан и заберу маму.

Клаудия взяла ключи и нервно завертела их в пальцах.

– Джен проводит тебя до дверей, – пытался успокоить ее я. – Потом запрешься изнутри и откроешь только мне.

И тут вдруг она забормотала нечто на тему того, что не так уж ей и хочется возвращаться в коттедж и сидеть там одной. Но я видел: она сильно замерзла, к тому же еще не до конца оправилась после операции. Честно говоря, мне было бы спокойнее отправить ее домой с Джен, чтоб я мог собраться и сосредоточиться на предстоящем разговоре с Шеннингтоном.

– Ну ладно, – протянула она. – Но только, пожалуйста, не задерживайся.

– Не буду, – кивнул я. – Обещаю.

Ложа Шеннингтона почти опустела, когда я вошел туда перед пятым забегом, и Бена тоже видно не было.

– Уехал в Оксфорд, – объяснил его отец, когда я снял плащ и повесил его на крючок у двери, дождевая вода ручейками сбегала по прорезиненной ткани, с рукавов капало на ковер. – Просил передать вам привет и попрощаться за него.