Дик Фрэнсис - 2011, Азартная игра

- Ладно, - сказала Джен и одним махом допила свой виски. - Хватит с меня созерцания всего этого несчастья. Еду домой.

- Может, и мы поедем тоже? - спросила Клаудия, зябко поеживаясь.

- Пока нет, - ответил я. - Я еще должен поговорить с лордом Шеннингтоном.

Клаудия выглядела такой несчастной.

- Если хочешь, думаю, Джен будет не против подбросить тебя к маме, - сказал я. - Это недалеко отсюда, всего около мили.

- Без проблем, - кивнула Джен.

- Вот, - сказал я и достал из кармана ключи от маминого дома. - Вернусь около десяти, по дороге заезду к Джоан и заберу маму.

Клаудия взяла ключи и нервно завертела их в пальцах.

- Джен проводит тебя до дверей, - пытался успокоить ее я. - Потом запрешься изнутри и откроешь только мне.

И тут вдруг она забормотала нечто на тему того, что не так уж ей и хочется возвращаться в коттедж и сидеть там одной. Но я видел: она сильно замерзла, к тому же еще не до конца оправилась после операции. Честно говоря, мне было бы спокойнее отправить ее домой с Джен, чтоб я мог собраться и сосредоточиться на предстоящем разговоре с Шеннингтоном.

- Ну ладно, - протянула она. - Но только, пожалуйста, не задерживайся.

- Не буду, - кивнул я. - Обещаю.

Ложа Шеннингтона почти опустела, когда я вошел туда перед пятым забегом, и Бена тоже видно не было.

- Уехал в Оксфорд, - объяснил его отец, когда я снял плащ и повесил его на крючок у двери, дождевая вода ручейками сбегала по прорезиненной ткани, с рукавов капало на ковер. - Просил передать вам привет и попрощаться за него.

- Спасибо, - сказал я. - Очень славный молодой человек. Вы, должно быть, им гордитесь.

- Да, конечно, благодарю, - кивнул он. - Но временами Бен бывает таким идеалистом!

- Прекрасная черта, особенно для молодого человека, - заметил я.

- Не всегда, - протянул он, глядя куда-то в стену у меня над головой. - Ведь все мы живем в реальном мире. А для Бена он или белый, или черный, или правильный, или нет. Он не признает ни золотой середины, ни компромиссов, ни снисхождения к маленьким людским слабостям.

«Да, вот так заявление, - подумал я. - Очевидно, что продиктовано оно неким конфликтом между отцом и сыном. Возможно, Бен не одобряет увлечения отца азартными играми».

Тут вдруг Шеннингтон словно очнулся от транса.

- А где же ваша дама? - спросил он.

- Она замерзла, - ответил я. - И подруга вызвалась отвезти ее домой к моей матери. Я заеду за ней попозже. Извините, что она уехала, не попрощавшись с вами.

- Ее не в чем винить, - сказал он. - Вечер выдался холодный, большинство моих гостей разъехались. Остальные наверняка уедут еще до последнего забега.

Я подошел к краю балкона, стал всматриваться во мглу, наблюдать за тем, как усталые и грязные участники проходят еще одну длинную дистанцию, испытывающую их на прочность. Этот забег закончился эффектным финишем: один из двух лидеров поскользнулся, взяв последнее препятствие, и сбросил несчастного седока на мокрую траву. Я видел, как невезучий жокей сел, придерживая руку в знакомой манере: сломанная ключица - сущее проклятие и бич всех наездников.

Случилось это, как я заметил, невдалеке от того места, где восемь лет тому назад так круто изменилась моя жизнь. Ведь она могла сложиться совсем по-другому, если б я тогда приземлился на вытянутую руку, как только что сделал этот парень, а не на голову. Тогда бы я сломал ключицу, а не шею.

Как и предсказывал Шеннингтон, почти все его гости разъехались после этого забега, распрощались и приготовились к пробежке под дождем к машинам.

И вот наконец в ложе остались лишь сам виконт Шеннингтон, я и еще двое мужчин в унылых тускло-коричневых костюмах. Даже обслуживающий буфет персонал куда-то исчез.

И тут вдруг я ощутил беспокойство.

Но спохватился слишком поздно.

Один из двух мужчин встал у двери, чтоб никто не мог войти, второй быстро направился прямо ко мне. Рука в перчатке, а в руке пистолет с неизбежным глушителем.

- А знаете, мистер Фокстон, вы из тех, кого необычайно трудно убить, - с легкой улыбкой заметил Шеннингтон. - Не появляетесь там, где вас ждут, однако пожаловали сюда, покорно и тихо, точно овечка для заклания.

Он почти смеялся.

Я - нет.

На этот раз я допустил непростительную оплошность.

- Что вам от меня надо? - спросил я, стараясь унять дрожь в голосе.

- Мне надо, чтоб вы умерли, - ответил виконт Шеннингтон. - И перестали распространять дурацкие слухи о том, что мой брат был убит.

- Так, значит, все-таки убит, верно? - спросил я.