Дик Фрэнсис - 2011, Азартная игра

Мама отперла входную дверь ключом, впустила нас.

Все было как прежде. Никаких видимых признаков того, что всего неделю тому назад здесь произошла схватка не на жизнь, а насмерть. Впрочем, каждый из нас не удержался и взглянул на то место у подножия лестницы, где лежал стрелок. Никаких меловых линий, обводящих тело, никаких других признаков того, что здесь был труп. Ничего не говорило о том, что в доме имела место насильственная смерть.

Полиция даже починила кухонное окно, на месте выбитой стеклянной створки красовался кусок фанеры.

- Замечательно, - произнесла мама фальшиво-бодрым тоном, стремясь показать, что все нормально и ее ничего не угнетает. - Кто желает чашечку чая?

- С удовольствием, - ответила Клаудия с плохо скрываемой дрожью в голосе.

Винить их было нельзя. Стоило женщинам оказаться в коттедже, как сразу ожили страшные воспоминания о событиях недельной давности, и никто из нас не ожидал такого эффекта.

- Когда едешь на скачки? - спросила Клаудия.

Я взглянул на часы. Начало четвертого, а первые шесть забегов были назначены на пять тридцать.

- Часа через полтора или около того, - ответил я.

- А во сколько у вас собрание? - спросила маму Клаудия.

- В семь тридцать. Но обычно перед этим я еще захожу к Джоан. И мы идем на собрание вместе.

- Так когда вам надо выходить из дома? - нервно спросила Клаудия.

- Около шести, - ответила мама. - Обычно мы с Джоан выпиваем перед уходом по рюмочке шерри. Вселяет бодрость духа. - И она хихикнула, как школьница.

- А когда заканчивается? - не унималась Клаудия.

- Обычно прихожу домой в десять, самое позднее - в десять тридцать.

- Как-то не хочется торчать одной дома все это время, - сказала Клаудия. - Знаешь, я передумала. Поеду на скачки.

И вот примерно без четверти пять мы с Клаудией подвезли маму до дома Джоан, а затем отправились в Челтенхем на скачки. Моей невесте не хотелось оставаться одной в доме весь вечер, и это несмотря на то, что я обещал завтра с утра отвезти ее домой.

- И с кем же ты должен там повидаться? - спросила Клаудия, когда мы свернули к стоянке у ипподрома.

- С человеком по фамилии Шеннингтон, - ответил я. - Виконт Шеннингтон. Он арендовал частную ложу.

- Вот пижон. - Она скроила смешную гримаску.

«Ложа - это сегодня как нельзя более кстати», - подумал я, вылезая из машины. С утра было так солнечно и почти по-летнему тепло, но к середине дня с запада наползли облака, вскоре превратившиеся в темные тучи, и полил дождь, так донимавший нас всю последнюю неделю. На ипподроме в Челтенхеме не было предусмотрено искусственное освещение, все надежды возлагались на долгие и ясные летние вечера. И я готов был побиться об заклад, что последние забеги в такую ненастную погоду будут проходить в кромешной тьме.

- А кто он такой, этот виконт? - спросила Клаудия, когда мы зашагали ко входу, тесно прижавшись друг к другу и прячась от дождя под ее маленьким дамским зонтиком.

- Владелец лошадей, главный распорядитель семейного трастового фонда Робертсов. Они являются клиентами «Лайал энд Блэк».

- О-о, - протянула она, тотчас теряя интерес к этому человеку. Неужели работа у меня и впрямь такая занудная? - И для чего понадобилось говорить с этим человеком до того, как поедешь в полицию?

Я сознательно не стал рассказывать Клаудии о своих подозрениях касательно проекта с болгарским заводом и жилыми домами. У нее и без того хватало своих проблем.

- Трастовый фонд, - сказал я, - сделал инвестицию в проект, который, как я полагаю, является лишь ширмой для финансовых махинаций. И прежде чем я буду говорить с полицией, мне нужно узнать о нем как можно больше. Должен задать мистеру Шеннингтону несколько вопросов, вот и все.

- А это надолго? - спросила она.

- Он согласился поговорить со мной после скачек.

- О-о, - снова протянула она, на этот раз разочарованным тоном. - Так, значит, нам предстоит торчать здесь до самого конца?

- Боюсь, что да, - ответил я. - Но он пригласил нас в свою ложу, там будут подавать еду и напитки.

Это немного взбодрило Клаудию, она еще больше оживилась, увидев, что ложа, о которой шла речь, представляет собой роскошное помещение в виде застекленной террасы на самом верху трибун и что отсюда открывается прекрасный вид на ипподром.

К тому же там было тепло и сухо.

Мы опоздали совсем ненамного - минут на десять, - но в ложе уже было полно гостей. И ни с одним из них я не был знаком.

Я уже начал думать, что мы попали не туда, как вдруг в ложу вошел Бен Робертс, приветливо раскланиваясь с гостями.