Рита Мональди - Secretum

Так значит, черретаны действительно соберутся в Албано, как и сказал Сфасчиамонти (из предосторожности в протоколе указали март вместо июня). Черретаны считали, что кто-то украл их тайную речь, и хотели навести порядок, то есть решить эту проблему. Каким образом они собирались это сделать, Джеронимо нам не сказал. Кроме того, они хотели учинить самосуд над Помпео, когда узнали о том, что он на них стукнул. Но вот от кого они это узнали?

Дознаватель спросил, почему нищий, который во всем признался и прекрасно осознает все недостатки этой организации, не откажется от столь плохого общества и всяких неподобающих действий? Почему он не найдет себе заработка, как это делают многие в Риме?

«Любезнейший, я отвечу вам откровенно: такая жизнь, жизнь на полной свободе, то там, то тут, все это попрошайничество, без каких-либо усилий, без работы… такая жизнь нам очень уж нравится. Скажу вам прямо: кто пожил этой жизнью, тот уже не может от нее отказаться, и это касается как мужчин, так и женщин. Я, конечно же, с Божьей помощью надеюсь изменить свою жизнь, когда выйду из тюрьмы. Мне хотелось бы служить при монастыре на острове Сан-Бартоломео и присматривать у них за живностью».

– Для этого придется сначала его выпустить, – хихикнул Сфасчиамонти: как и в случае с Рыжим, которого он незаконно арестовал и допросил, сбир не мог держать этого черретана в тюрьме. – Может быть, он и будет присматривать за живностью, но только в том случае, если подельники не поймают его до этого и не заставят поцеловаться со сталью, как они говорят.

– Но как они узнают о том, что его допрашивали? – спросил я, обеспокоенный возможностью дальнейшей утечки информации.

Сфасчиамонти помрачнел.

– Точно так же, как и при допросе Рыжего.

– То есть?

– Я этого не знаю.

– Что вы хотите этим сказать?

– Эти черретаны – настоящие демоны. Кто-то из них что-то скажет, и все обо всем уже знают.

– Да, это правда, черт бы их побрал, – подтвердил Атто, прервав свое долгое молчание. – Они и вправду дьявольски хитры.

– На этот раз Бюва там не было. Кто же играл роль дознавателя? – поинтересовался я.

– Настоящий дознаватель, – ответил стражник.

– В смысле?

– Нет лучше подделки, чем подделка настоящая, – вмешался Атто.

– Я не понимаю.

– Это добрый знак. Значит, старые законы по-прежнему действуют, даже через три столетия, – ответил мне аббат.

– Да, теперь я вспоминаю. Вы намекали мне на это, когда мы только познакомились. Вероятно, вы имеете в виду фальшивые документы, в которых записана правдивая информация?

– Нет, на этот раз все наоборот. Я говорю не просто о документах, а о чем-то большем. Приведу тебе простой пример. Кто отвечает за чеканку монет в государстве? – спросил Мелани.

– Глава государства.

– Да, это правда. Тогда, монеты, которые чеканятся на его монетном дворе, должны быть подлинными?

– Да.

– Но это не так. Или, по крайней мере, не всегда так. К примеру, глава государства, если захочет, может чеканить фальшивые монеты в большом количестве, чтобы, скажем, финансировать войну. Для этого достаточно издать приказ изготовлять монеты с более низким содержанием золота, чем того требует их номинальная стоимость. Короче говоря, такие монеты содержат меньше золота, чем надо. Эти монеты подлинные или фальшивые?

– Фальшивые! – ответил я, противореча самому себе.

– Но их приказал чеканить король, значит, они подлинные и фальшивые одновременно. Чтобы быть точным, они имеют законное хождение, но не соответствуют законным стандартам. Такие трюки стары как мир. Еще четыреста лет назад французский король Филипп Красивый, чтобы профинансировать войну с Фламандией, вдвое обесценил монету «турнуа», которая изначально содержала одиннадцать с половиной унций золота. То же он сделал и с чистым золотом, уменьшив его содержание в сплавах с двадцати четырех карат до девятнадцати, так что каждый день в личную казну короля стекалось до шести тысяч фунтов парижских «черных денег». Правда, этим он погрузил страну в нищету.

– А что, это происходит и сегодня?

– Чаще, чем когда-либо. Вильгельм Оранский много раз проделывал подобное, выпуская фальшивые венецианские цехины в облегченном варианте.

– Ну и хаос! Фальшивки, являющиеся истинными, и подлинники, несущие обман! – вздохнул я.

– Это хаос человеческого общества, мальчик мой. Альбикастро, этот мученик, сколь бы он нас ни раздражал, сказал по крайней мере одну правильную вещь: «Все человеческое, как силены Алкивиада, имеет две стороны, одна из которых – полная противоположность другой». Это вечный закон, управляющий миром. Если разбить силены, то ты увидишь, как все переходит в свою противоположность. – К моему удивлению, Атто цитировал столь презираемого им голландца.