Рита Мональди - Secretum

«Как верно подмечено», – подумал я, задумчиво рассматривая книгу «Верный пастух». Все эти озарения подарил мне именно «Корабль». Вначале Альбикастро, эксцентричный гость виллы, в своей неподражаемой прозорливости сравнил Креза с королем Франции. Именно поэтому Атто вздрогнул и круто повернулся на каблуках, но ничего не стал отвечать голландскому музыканту – на аббата тоже произвело впечатление это загадочное предсказание. Вдобавок ко всему труд Геродота, а затем и книга кавальера Баттисты Гварини помогли мне уяснить: таинственная вилла Бенедетти в который раз выдержала испытание на проверку ее волшебных свойств.

Однако я должен был посмеяться над собой: ведь намного вероятнее, что ее владелец, покойный ныне Эльпидио Бенедетти, будучи римским агентом, просто-напросто собирал на вилле книги, картины, предметы искусства и тому подобное, стремясь придерживаться французской моды.

Одно неоспоримо: целью будущей встречи Атто и Марии были не конклав и Испанское наследство, а любовь. Хотя политические интриги и играли при этом некоторую роль, но они не были главными в их переписке. Они служили лишь прикрытием и могли вызвать интерес только у тех, кто привык к ним, – не более того.

Поэтому Атто не случайно основной темой наших разговор во время прогулок на «Корабле» сделал разбитую королевскую любовь, рассказывая мне о старых историях. Для него они всееще были живы, и можно было даже подумать, будто блуждавшие на «Корабле» призраки – не что иное, как душевное излучение давно возникшей страсти между мадам коннетабль и теперь уже пожилым королем. Несмотря на расстояние, чувство все еще горело сильным пламенем.

Это, вероятно, и было настоящей причиной присутствия аббата Мелани на вилле Спада в праздничные дни: он и мадам, получив приглашение на свадьбу, воспользовались им, чтобы встретиться. И совсем не из-за конклава или Испанского наследства!

Однако прибытие Марии откладывалось. Она пропустила также день венчальной церемонии. Что же ее задерживает? Может, действительно продолжительный жар, как она утверждала в своих письмах. «Или же, – решил я пофантазировать, – естественная чопорность в делах любви, которая побуждала ее заставлять «ждать с нетерпением», как будто Атто сам был ее старым любовником, а не просто посланником».

Я услышал шаги Мелани. Он проснулся и подошел к лестнице, чтобы посмотреть, куда же я запропастился.

Я снова посмотрел на книгу «Верный пастух». Она действительно очень маленькая. Так что взять ее с собой, положив в карман незаметно от аббата, не составляло труда. А потом я верну ее. Сейчас она была нужна мне: ведь я хотел еще раз прочитать теперь письма Марии.

– Наконец-то! Позволь узнать, что ты там делаешь? – закричал он, увидев меня сидящим наверху лестницы.

– Вы заснули, и я решил дать вам немного отдохнуть.

– Не надо было, ведь без твоей помощи мне почти ничего не удалось сделать, – ответил Атто, пытаясь скрыть смущение.

Это была, так сказать, изящная форма признания в том, что он задремал, как только я оставил его одного.

– Давай закончим с этими беспорядочными поисками, – снова начал аббат. – Я хочу исследовать «Корабль» по порядку, от чердака до подвала, чаша должна быть где-то здесь. Третий этаж мы прочесали очень тщательно. Давай начнем с первого этажа, а затем поднимемся на второй, а потом и на четвертый – этаж прислуги. Пока он спускался впереди меня по винтовой лестнице на первый этаж, я глядел на его сутулую спину, для которой все эти годы не прошли бесследно, хотя аббат все так же горел желанием действий. Я был тронут его видом и подумал о том, какая трудная миссия ему предстоит. В этот раз Мелани удивил меня, обнаружив более благородные чувства и намерения, чем я ему приписывал. В прошлом, наоборот, его цели часто оказывались более низменными, чем я предполагал.

Переполненный эмоциями, я следовал за Атто по другим комнатам виллы в поисках подарков Капитор, но в первую очередь, конечно, чаши.

Мы осмотрели большой зал на первом этаже, полки, серванты, все выдвижные ящики. Все предметы (столовые приборы, бокалы, мебель) были на тех же местах, что и во время нашего первого посещения. И ни одного намека на чашу. Это был зал, где, как я знал, висело несколько портретов красивых, очаровательных благородных дам Франции (среди них портрет Марии, которым я восхищался еще во время предыдущего визита).

Вдруг, проверяя, нет ли чего под одним из диванов и невольно подняв облако пыли, я оказался прямо перед картиной, на которую раньше не обратил внимания.