Рита Мональди - Secretum

– Точно, за этим названием вполне может скрываться семейный герб! – Атто подскочил от волнения, испачкав мазью фрак бедного секретаря. – Тем более что садовник отлично разбирается в цветах! Вы гений, Бюва. Возможно, Ромаули надеется, что к нашей встрече я буду хорошо проинформирован, поскольку он не хочет называть имен, и ожидает, что, перед тем как говорить с ним, я уже буду знать, какой дворянский род имеет в своем гербе тетракион.

– Тогда, значит, наследник испанского трона должен быть из этого рода, как и намекала горничная посла Узеды? – спросил я. – А если все так, какое отношение к этому имеет то, что Капитор написала на чаше название цветка из семейного герба?

– Не имею ни малейшего представления, мой мальчик, – ответил Мелани, – но Ромаули, кажется, намерен передать нам полезную информацию.

Атто немедленно отправил своего секретаря поискать в официальных геральдических реестрах и описаниях гербов предполагаемую эмблему с цветком, который называется тетракион.

– Вы можете начать с местной библиотеки, на вилле Спада. Несомненно, там обязательно найдутся не только очень ценные гравюры Паскуали Алидоси, но и работы Долфи, которые считаются более оригинальными. А уж затем, Бюва, вы займетесь другими делами.

– А ваш ответ на письмо мадам коннетабль Колонны? – спросил секретарь.

– Позже.

После того как Бюва ушел, не очень воодушевленный перспективой продолжить работу (обычно он проводил ее рядом с бутылкой прекрасного вина), мне захотелось спросить Атто, чем же занимался его секретарь, которого почти два дня вообще не было видно. Однако аббат заговорил первым:

– А сейчас мы перейдем от растений к животным. Так значит, говоришь, что Албани находится в затруднительном положении из-за твоего попугая? – сказал он, намекая на вторую мою новость, о которой я недавно сообщил ему. – Ха-ха, тем хуже для него.

– А что вы скажете о тех слухах, которые ходят сейчас о нем?

Он молча и серьезно посмотрел на меня…

– Мы должны держать ухо востро, ничего не выпуская из виду, – наконец изрек он.

Я кивнул ошеломленный, ибо не понял, что именно он имел в виду под этим широко распространенным выражением, которое говорило обо всем и ни о чем, как и большая часть подобных утверждений. Он не хотел комментировать новую политическую позицию Албани. Я подумал, что, возможно, он и сам не знает, к чему это может привести, и поэтому не желал признаваться в этом.

Но, конечно же, я по своей наивности ошибался.

Аббат Мелани должен был еще объяснить мне одну вещь. Кто такая эта графиня С, таинственная отравительница, о которой мадам коннетабль с такой необычной сдержанностью говорила в своем письме? Возможно, речь идет о графине Суассонской, которая, по словам Атто, посеяла раздор между Марией и молодым королем? И кем была эта особа? Увлеченный потоком слов, Атто не ответил мне, когда я спросил его об этом.

Пока Атто наслаждался ночным банкетом в обществе других августейших гостей виллы, я снова стал копаться в его грязном нижнем белье, где была спрятана тайная переписка аббата с мадам коннетабль. Однако в отличие от двух предыдущих раз я не нашел ни письма от Марии Манчини, ни ответа, который аббат недавно написал ей, а, насколько я мог знать, он еще не отослал его. Где же они были?

Тем временем мое внимание вновь привлекла стопка писем с докладами, и я попытался вспомнить, что именно читал в последний раз о несчастном испанском короле Карле II. Возможно, именно здесь я найду новые упоминания о графине С. и в конце концов пойму, имела ли она какое-то отношение к жизни аббата Мелани, и если да, то какое. Я открыл отчет мадам коннетабль, на уголке которого Атто написал цифру два.

В Мадриде находят лишь одно объяснение жалкого состояния католического короля, а также того обстоятельства, что у него нет наследника: колдовство.

Разговоры об этом ходят давно, и два года назад испанский король наконец лично обратился к могущественному великому инквизитору Томасу Рокаберти.

Великий инквизитор обсудил это с духовным отцом его величества, доминиканцем Фроилян Диасом, и передал дело другому доминиканцу, Антонио Альваресу де Аргюэллесу, скромному духовному наставнику отдаленного монастыря в Астурии, и к тому же еще и отличному экзорцисту.

Говорят, что, получив письмо от Рокаберти, Аргюэллес чуть не лишился чувств. Великий инквизитор очень подрос. но описал ситуацию и попросил наставника изгнать беса чтобы узнать, какое именно сатанинское колдовство было наслано на правителя.