Раймонд Бенсон - Homefront. Голос свободы

– Наверняка гадаете, что у меня с лицом, – сказал Хоппер. – Дело было в Сан-Франциско. Я жертва расовых погромов. Слышали о них?

– Ага, – ответил Уокер. – На мой взгляд, редкостный дебилизм.

– У нас в районе завелась банда охреневших реднеков. Видать, заняться им было нечем, они терроризировали корейцев. Эти отморозки насиловали пятнадцатилетнюю девчушку, и я полез их остановить. Мудак с ножом порезал мне лицо. Отделали меня знатно. И девочку не спас. До сих пор в ушах стоят ее крики. Так и не узнал, что с ней сталось. Когда пришел в себя, одна семья американских корейцев взяла меня домой и обработала раны. Благодаря им я не потерял глаз и могу видеть. На мой взгляд, редкое везение. Погромы продолжались. На улице творилось черт-те что. Наши ополоумевшие братья-американцы хотели нас убить. Ладно, все в прошлом. Потом в город пришли северные корейцы, ввели военное положение, и погромы сошли на нет.

Как и Уокер, Ли в армии не служил. Он был механиком и электроинженером в третьем поколении. Едва о том услышала Келси, они с Хоппером затеяли беседу на своем птичьем языке. Уокер пропускал технический жаргон мимо ушей, но при том радовался, что Келси нашла родственную душу. Выяснилось, что до ЭМИ он был мастером на все руки, выигрывал разные награды, в том числе по линии DARPA. После оккупации северные корейцы заставили его чинить им всяческую военную технику.

– Выбора не было. «Трудовой договор» представлял собой обычное рабство. Альтернатива – расстрел. Жить-то хочется даже под пятой врага, пришлось выполнять их требования. Отношения с людьми от этого лучше не стали. В определенных кругах меня заклеймили коллаборационистом. Но прошлым летом я вошел в партизанскую ячейку. Обеспечивал ее разведданными. Потом, в один прекрасный день, нашел Голиафа. Он так хорошо экранирован, что ЭМИ его не сжег. Всего-то и надо было, что перезагрузить систему. А вот пульт управления не выжил. Битых два месяца тайком с ним возился. После угнал Голиафа, обул корейцев, как детей. На работу больше не выходил. И теперь вряд ли найду новую, ведь от прежних работодателей у меня рекомендации нет. – Ли засмеялся над собственной шуткой.

– В общем, сарафанное радио донесло слухи о ячейке в Монтроузе, куда мы сейчас и едем. Они мощно выступили, чтобы не дать корейцам захватить добычу сланцевой нефти неподалеку от города. Мне сказали, им нужны люди, чтобы упереть с предприятия реактивное топливо. Так что я взял Голиафа и тайком свинтил из Сан-Франциско. По дороге встретил Нгуена и завис у него. Вот такая история.

Бен с Келси рассказали о себе. Солнце клонилось к закату. Зиап объявил, что дальше тронутся в два часа ночи, можно отдыхать. И тут Уокер с Ли зацепились языками по расовому вопросу, национализму и внутреннему конфликту американских корейцев.

– Пойми, Бен, – сказал Хоппер, – несмотря на погромы, я остаюсь истинным патриотом этой страны. Против корейцев не имею ничего, но корейское правительство я презираю. Ким Чен Ын – чисто Гитлер, такая же гадина. Он – позор нашего народа. С каким бы удовольствием я отправился в Пхеньян, чтобы надрать ему задницу. Ну не руками, Голиафа бы подогнал. Сам-то я невеликий боец. А ты?

– Не особо, хотя за прошедший год кое-чему научился. Уолли неплохо меня натаскал, только вот боевого опыта не хватает. Сегодня второй раз в жизни был в бою. Если не считать Лас-Вегаса.

– Да уж, чего там считать, – хмыкнул Ли. Потом до него дошло, что смеяться тут не над чем.

Спальников и одеял хватило всем. Пока ребята курили самокрутки из самосада, Ли достал из «Хамви» коротковолновую радиостанцию и генератор.

– Каждый день слушает. Иногда получаем весточки от других партизан, – объяснил подошедший Зиап.

Уокер посмотрел на Келси.

– Как думаешь, сможем подключить к этой штуковине пульт? Я не был в эфире с самого Лас-Вегаса.

– Ты ведешь передачи? – нахмурился Ли.

– Слышал про диджея Бена?

– Так ты диджей Бен? – распахнул глаза Ли. – Охренеть! Мы твои фанаты! Нгуен, представляешь, это диджей Бен!

Уокер впервые увидел, как улыбается Зиап.

– Это же замечательно, – сказал вьетнамец.

– Что тут у вас творится? – спросил подошедший Коппл. – Спали бы, пока есть возможность.

– Коппл, твой Бен – это диджей Бен!

Сержант смерил Уокера взглядом.

– Да я в курсе.

– Ага, как же! – Ли включил радиостанцию и начал скакать по частотам. В эфире царила тишина.

– Часто ловишь кого-нибудь? – спросил Уокер.

– Не то чтобы. В последние месяцы чаще. Особенно как ты начал крутить музыку. Временами ловим весточки от партизанских ячеек по всей стране. Один парень из штата Вашингтон регулярно выходит в эфир.