Стивен Кинг: Страна радости

– Роззи Голд вывалила на тебя ведро дерьма сивой Фортуны?

– Гм-м…

Лейн рассмеялся.

– И зачем я спрашиваю? Просто запомни, малыш: девяносто процентов того, что она говорит, – действительно конское дерьмо. Остальные десять… скажем так, иной раз ее слова сшибают с ног.

– А как насчет вас? – спросил я. – Ее откровения сшибли вас с ног?

Он улыбнулся:

– В тот день, когда Роззи прочтет написанное на моей ладони, я вновь отправлюсь вдогонку за торнадо, присоединившись к какому-нибудь бродячему парку аттракционов. Сын миссис Харди обходит стороной гадальные доски и хрустальные шары.

Вы видите в моем будущем красивую женщину с темными волосами? – спросил я.

Нет. Она – твое прошлое .

Теперь Лейн Харди пристально посмотрел на меня:

– Что случилось? Муху проглотил?

– Ничего, – ответил я.

– Да ладно, сынок. Она накормила тебя правдой или конским дерьмом? Попала в десятку или прокололась? Скажи своему папочке.

– Конечно, конским дерьмом. – Я взглянул на часы. – Надо успеть на пятичасовой автобус, чтобы в семь сесть на поезд до Бостона. Пожалуй, мне пора.

– Времени у тебя вагон. Где будешь жить летом?

– Еще не думал.

– Тогда по пути к автобусной станции тебе стоит заглянуть к миссис Шоплоу. Многие в Хэвенс-Бэй сдают комнаты летним работникам нашего парка, но лучше ее никого нет. Счастливые помощники селятся у нее уже многие годы. Найти ее очень легко: там, где Главная улица упирается в пляж. Большой деревянный дом, выкрашенный в серый цвет. Ты увидишь вывеску над крыльцом. Ни с чем ее не спутаешь, потому что она выложена из ракушек, и некоторые отвалились. «ПРИМОРСКИЙ ПАНСИОН МИССИС ШОПЛОУ». Скажи, что тебя прислал я.

– Конечно, скажу. Спасибо.

– Если снимешь там комнату, то сможешь добираться до парка по берегу, чтобы сэкономить деньги на бензин и потратить их на что-то более важное, скажем, поразвлечься в выходной день. Это здорово – начинать день с прогулки по берегу. Удачи, малыш. С нетерпением жду, когда мы начнем работать вместе. – Он протянул руку, я пожал ее и снова поблагодарил его.

Идея насчет прогулки мне понравилась, и я решил вернуться в город по берегу. При таком раскладе не придется ждать двадцать минут такси, которое я, по правде говоря, не мог себе позволить. И я уже добрался до деревянной лестницы, ведущей вниз, к пляжу, когда Лейн Харди позвал меня:

– Эй, Джонси! Хочешь знать то, о чем тебе никогда не скажет Роззи?

– Конечно, – ответил я.

– У нас есть замок с привидениями, который называется «Дом ужасов». Старушка Розита не подходит к нему ближе чем на пятьдесят ярдов. Она ненавидит внезапно выпрыгивающих страшил, и камеру пыток, и записанные голоса, но настоящая причина в другом: она боится, что там действительно живет призрак.

– Правда?

– Правда. И не она одна. Полдесятка работников утверждают, что видели ее.

– Вы серьезно? – Но это был всего лишь вопрос, который задаешь, когда тебя что-то поражает. Я же видел, что он меня не разыгрывает.

– Я бы рассказал тебе эту историю, но перекур окончен. Мне надо заменить несколько штанг на «Дьявольских фургонах», и около трех приедут инспекторы, чтобы проверить готовность «Шаровой молнии». Эти парни – что заноза в заднице. Спроси Шоплоу. Про «Страну радости» Эммелина Шоплоу знает больше меня. Она, можно сказать, знаток этого места. В сравнении с ней я дилетант.

– Это не шутка? Не лапша, которую вешают на уши всем новичкам?

– Я сейчас похож на шутника?

Шутником я бы его не назвал, но чувствовалось, что говорить об этом ему нравится. Он мне даже подмигнул.

– Разве настоящий парк развлечений может обойтись без призрака? Скорей всего и ты ее увидишь. Кто ее никогда не видит, так это лохи. А теперь поторопись, малыш. Застолби себе место где жить, прежде чем сесть на автобус, который увезет тебя в Уилмингтон. Потом будешь меня благодарить.

Когда женщину зовут Эммелина Шоплоу, ты представляешь себе розовощекую пышногрудую хозяйку пансиона из романа Чарлза Диккенса, которая вечно суетится и постоянно твердит: «Спаси, Господи», – или что-то подобное. Она подает чай и ячменные лепешки, а добродушные эксцентрики на вторых ролях одобрительно смотрят на нее. Мы будем сидеть с ней рядышком у потрескивающего огня и жарить каштаны, и, быть может, она ущипнет меня за щеку.

Но в этом мире фантазии редко воплощаются в жизнь, и дверь мне открыла высокая женщина, разменявшая шестой десяток, с плоской грудью, бледная, как заиндевелое оконное стекло. В одной руке она держала старомодную круглую пепельницу-мешочек, в другой дымилась сигарета. Жидкие каштановые волосы крупными завитками падали на уши. Благодаря им она выглядела как стареющая принцесса из какой-нибудь сказки братьев Гримм. Я объяснил причину своего прихода.