Дж. Лэнкфорд - Чёрная мадонна

– Благодарю вас, – бросил ему Браун.

Проходя мимо них, дворецкий отвесил легкий заговорщический поклон и произнес:

– Рад служить.

– Тео, почему ты отгораживаешься? – спросила Корал.

Браун смерил ее немигающим взглядом. В ее глазах ему почудилась легкая неуверенность. Не иначе как она поняла, что ей лучше не знать того, что окажется по ту сторону перегородки. Браун взял в руку прядь волос Корал и провел ею по горлу, затем сделал это еще раз и вновь проверил пульс. Тот не выдавал никакого волнения. Отлично. Похоже, она уже забыла о смерти Сэма Даффи. Неужели он все-таки ошибся, подозревая ее в том, что она помогала Сэму? Браун провел рукой по восхитительной груди Корал. Девушка откинулась на спину, приоткрыв рот и зажмурив глаза.

– Знаешь, что я сделаю с тобой, если узнаю, что ты предала меня? – спросил Браун.

Она ответила, не открывая глаз:

– Знаю, Тео. Вырвешь мне глаза раскаленными щипцами, а затем убьешь.

Он погладил ее по лицу.

– В первой части ответа ты ошибаешься.

Корал открыла глаза и посмотрела на небо.

– Слава богу, – ответила она и вернула его руки себе на грудь. Теомунд улыбнулся. Секс не был их обоюдной слабостью, но когда у нее возникало желание, Корал всецело отдавалась страсти.

– Извините, сэр, – кашлянув, произнес дворецкий. – Я подумал, вы захотите посмотреть, что творится на улице.

Корал протестующе простонала, но Браун встал и, отойдя в сторону, пронаблюдал за тем, как доктор Феликс Росси, его сестра и невеста вышли из такси и ступили на красную ковровую дорожку лестницы, ведущей в здание. Невероятно, но Росси вместе с родственницами вернулся в свою квартиру на Пятой авеню, как будто ничего не произошло! Неужели им невдомек, чем они при этом рискуют? Из такси и автомашин, следовавших за ними по пятам, выскочила целая армия репортеров.

Кивнув Корал, Браун вернулся в библиотеку, с ее рядами книжных полок из прекрасного красного дерева, изготовленных, между прочим, без единого гвоздя. На досуге он любил изучать книги по искусству, науке, религии и философии. Сев в мягкое, обтянутое кожей кресло, Браун включил телевизор. В течение одиннадцати лет Сэм Даффи был начальником службы безопасности, верно и преданно исполняя свои обязанности, а заодно выступая в роли швейцара этого роскошного дома. Новый привратник, Рэйв, к счастью, не отличался дотошностью Сэма. Сейчас он включил камеры видеонаблюдения и направил изображение на экран расположенного в библиотеке монитора.

Экран ожил, и Браун увидел, как Феликс Росси, ускользнув от навязчивых репортеров благодаря дежурившей у входа в здание охране, вместе с женщинами вошел в квартиру на восьмом этаже. Здесь он прошагал по коридору, мимо увешанных картинами стен, и, опустившись на колени на молельную скамеечку из черного дерева под серебряным распятием, произнес слова сожаления о смерти Сэма Даффи, матери клона Мэгги и самого клона. Впрочем, Браун не поверил ни единому его слову. Не иначе как Росси, зная или подозревая, что его жилище нашпиговано подслушивающей аппаратурой, репетирует фальшивую версию случившегося. Клон жив, Браун был в этом уверен. Тем не менее он пронаблюдал за тем, как Росси и его спутницы разошлись по своим комнатам, где принялись раздеваться. И любимая сестра Феликса Франческа, и его обожаемая невеста Аделина. Теомунд нахмурился. Если Сэм поведал им о «жучках», установленных в комнатах, неужели их не волнует, что за ними кто-то следит?

Мучительная пресс-конференция, должно быть, пробудила в Феликсе Росси похоть, потому что он и его невеста решили заняться любовью. Браун десятки раз видел, как мужчины и женщины предаются недозволенным сексуальным утехам, не ведая о том, что за ними наблюдают. Пленки с такими записями были необходимой мерой предосторожности. Однако это совокупление было фантастическим. Теомунд и раньше видел нечто подобное – отчаянный ритуал продолжения жизни. Так люди поступают, когда кто-нибудь умирает, и они силой своих чресел пытаются бороться со смертью.

Росси как безумный ласкал свою женщину, как будто тело его было кремнем, которым он пытался высечь из нее искру, чтобы воспламенить их обоих и чтобы любые слезы были бессильны погасить этот огонь.

Впрочем, лицо ее в эти минуты действительно было залито слезами. Стоило Росси проникнуть в нее, как их страсть вспыхнула с такой силой, словно они вечность не видели друг друга. Они могли бы стать идеальными натурщиками для великого Родена, столь много было в них неповторимой всесокрушающей нежности и любви. Судя по всему, первым оргазма достиг Росси. Лишь при последнем его яростном рывке Аделина задрожала от страсти, принимая в себя его семя.