Коэти Зан - Список запретных дел

—  И я думаю, — добавила Трейси, — когда вы узнаете, что сделал Ной Филбен, то поймете, почему нам так важно знать правду.

При этих словах женщина явно встревожилась:

—  Что он… что он сделал?

—  Торговал людьми, миссис Ватсон. Он продавал девушек. Его религиозная организация, или как там она называется, была лишь прикрытием. И мы считаем, что во главе всего стоит Джек Дербер.

К нашему удивлению, при этих словах миссис Ватсон совсем расклеилась и начала тихо всхлипывать. Она вытащила платок, чтобы вытереть слезы, но чем больше боролась с ними, тем сильнее становились ее рыдания. Мы с Трейси переглянулись. Женщина явно что-то знала. За столь сильными эмоциями должно было скрываться чувство вины. Мы выждали минутку, не понимая, как поступить дальше.

—  Миссис Ватсон, — заговорила я. — Знаю, вам тяжело сознавать, что кто-то… кого вы прежде любили… и знали с самого детства…

Она покачала головой, прикрыла рот ладонью и выпрямила спину. Затем, вздохнув, задумчиво уставилась в окно.

—  Не с детства. Я переехала сюда в подростковом возрасте. Мы стали встречаться, когда мне было шестнадцать. Но мы… Простите.

Она закрыла лицо ладонями, а когда убрала их, лицо ее вновь обрело спокойствие.

—  Мы были… близки… я думала… Разумеется, я была… обеспокоена его религиозной организацией, но полагала… полагала, все дело в деньгах. Знаете, секты вымогают у людей деньги и все такое прочее. И даже тогда я много молилась за Ноя. Молилась каждый день. Надеялась, он справится с гнетущими его чувствами.

—  Какими еще чувствами? — терпеливо спросила Кристин.

Миссис Ватсон выпрямилась, пытаясь взять себя в руки. Она снова промокнула глаза платком и вздохнула.

—  Он… знаете, каждый несет свой крест. Искушения, с которыми приходится бороться. Ноем же завладел гнев. Его отец был замечательным человеком — проповедником в моей церкви. Там я с Ноем и познакомилась, а узнав его получше, открыла для себя, что он ненавидит отца. Я не могла этого понять. Возможно, все потому, что его отец был очень влиятельным человеком в приходе, но никогда не пользовался своим положением — ради денег или личной выгоды, не знаю. Не знаю, что именно было для него настолько ценно и что он хотел бы получить. Я рано заметила в нем проявления ненависти, но не принимала близко к сердцу. Я была молода, он тоже. Мне не хотелось верить, что мой любимый способен на подобные чувства. В первое время он был со мной просто сахарным. С его языка чуть ли не мед лился. Ной вскружил мне голову. И вот мы сбежали и переехали в Толлен, в новый город, где я никого не знала. Ной никуда меня не выпускал. Было… было очень тяжело.

При воспоминании о том времени глаза женщины вновь заволокло слезами. Очевидно, с тех самых пор она ни разу не говорила об этом. Держала всю историю внутри, а теперь ей нужно было выговориться, хотела она этого или нет.

—  Миссис Ватсон, он обижал вас? Почему вы ушли? — осторожно спросила Трейси.

—  Я…

Миссис Ватсон закрыла лицо ладонями и неподвижно сидела целую минуту. Мы терпеливо ждали. Когда она наконец опустила руки, ее лицо вновь обрело безмятежность, присущую жене священника.

—  Мне не очень хочется говорить об этом, — всхлипнула Хелен Ватсон.

Я поднялась и подошла к окну, глядя на живописную площадь.

—  Миссис Ватсон, — заговорила я, не отводя взгляда от окна, — те девушки в белых туниках, которых возили по городу в фургоне, оказались там не по своей воле. Они были рабынями. Некоторых похитили, других продали их парни или родственники, кого-то обманули. Однако все они были рабынями. Их заставляли делать немыслимые вещи. Видите ли, миссис Ватсон, дело даже не в проституции. Тех девушек покупали ради пыток. Есть ли худшая участь? Помогите нам понять, как такое произошло.

Со слезами на глазах я повернулась к Хелен Ватсон.

Она внимательно посмотрела на каждую из нас. Видимо, мои слова тронули ее, однако она сомневалась, стоит ли нам довериться.

—  Почему вы ушли от него? — более настойчиво спросила я, повторяя вопрос Трейси.

Миссис Ватсон молчала, лицо женщины исказилось. Она больше не плакала, но ее дыхание участилось. Я хорошо знала это состояние. Вот-вот она сломается.

—  Я ушла, потому что… — Ее голос перешел на шепот. — Потому что он сказал мне сделать это.

—  Что сделать? — прошептала в ответ Кристин.

—  Он хотел, чтобы я… — Женщина зажмурилась. — Продала себя.

Хелен Ватсон вновь открыла глаза и обвела нас взглядом, ожидая какой-то реакции. Мы не выказали удивления, лишь сочувствие, и тогда слова потоком хлынули из нее.