Эрл Гарднер: Подставных игроков губит жадность

– Овощей много не получишь, – рассуждала она, – зато будет чертовски вкусный кусок мяса, хлеб с маслом, картофельные чипсы и кофе… Как больше нравится – с кровью, прожаренный?..

– С кровью.

– Хорошо, – одобрила она.

– А ты? – спросил я.

– Я только что позавтракала, не так давно… кроме того, слежу за фигурой.

– Я тоже, – сообщил я и прикусил язык.

Она рассмеялась, шутливо подбадривая меня:

– Валяй следи, Дональд. Я не возражаю.

Сунула в розетку вилку кофеварки, бросила мясо на решетку и, подойдя ко мне, села на подлокотник кресла.

– Ищешь себе дело, Дональд?

– Ищу.

– Может, сделаешь кое-что для меня?

– Что именно?

– Есть работа.

– С удовольствием.

– Правда, как бы сказать… несколько опасная.

– Ради тебя готов рискнуть.

– Дональд, да не отодвигайся от меня. Я не кусаюсь.

– Боюсь.

– Чего боишься?

– Боюсь, чего могу наделать.

– Чего ты можешь наделать?

– Не знаю.

– Дональд, тебе одиноко. Ты так долго был лишен женщин, что забыл, как с ними обращаться. Обними меня за талию. Ну… вот так.

Она взяла мою руку. Я обнял ее за талию. Глядя сверху на меня, Дорис улыбнулась. Я обнял покрепче. Она соскользнула с подлокотника кресла и, усевшись мне на колени, обвила рукой шею. Прижалась губами к моим. Медленно раскрыв губы, обмякла в моих объятиях.

Через минуту снова заговорила:

– Дональд, ты – прелесть. Теперь будь паинькой. Я – мигом. Надо посмотреть бифштекс.

Выскользнув из моих рук, пошла на кухню, взяла вилку с длинной ручкой, перевернула бифштекс на решетке, положила вилку на место и с затуманенным взглядом и томно раскрытыми губами вернулась ко мне.

В дверях зазвенел звонок.

На мгновение в глазах ее мелькнули неуверенность и испуг.

– Нет, о боже, нет, – прошептала она.

Звонок повторился.

Дорис подбежала ко мне. Схватила за руку, поднимая с кресла.

– Скорее, Дональд, – шепнула она. – Спрячься в стенной шкаф. Побудь там. Всего несколько минут. Да скорее же!

Я изобразил тревогу.

– Муж? – спросил я.

– Нет-нет. Я не замужем, дурачок. Это… быстрей сюда.

Она подтолкнула меня к створке шкафа. Открыла ее. Шкаф был длинный, во всю стену. С одной стороны висела женская одежда, с другой – раскладушка.

Я спрятался среди одежды, и она прикрыла створку шкафа. Я услышал, как открылась дверь, и мужской голос спросил:

– Что поделываешь?

– Варю кофе, – смеясь, ответила Дорис.

Я расслышал, как он вошел и захлопнул за собой дверь. Шаги по комнате, потом мужской голос:

– Гляди-ка, кресло-то теплое.

– Конечно, теплое, – снова засмеялась она. – Сидела в нем. Я-то теплая, тебе ли не знать?

– Знаю, – обронил он.

Снова минутное молчание. Потом ленивый мужской голос:

– Как поживаешь, Дорис?

– Ездила вот за покупками.

– Что новенького?

– Пока ничего.

– Похоже, ждать осталось недолго.

– Ага.

Я слышал, как она ходит по кухне, до меня донесся аромат кофе. Стук чашки о блюдечко.

– Заметила, повысили вознаграждение?

– Какое вознаграждение?

– Вознаграждение свидетелю. Вчера – сто долларов. В сегодняшней газете – двести пятьдесят.

– О! – удивилась она.

Повисло долгое молчание. Наконец мужчина спросил:

– Так ты ничего не слыхала?

– Конечно, нет, Дадд. Сразу бы сказала, если бы что новенькое было.

Снова молчание. Потом мужской голос:

– Опасаюсь этой проклятой страховой компании. Если они начнут совать нос куда не следует, испортят нам всю музыку.

– Думаешь, они продолжат расследование?

– Если что-то заподозрят, будут копаться до скончания века, – ответил он. – А времени у нас – в обрез. Корову надо доить, пока дает молоко. Что толку доить, когда оно кончится… Что у тебя, черт возьми, горит?

– Горит?

– Да. Похоже, воняет горелым мясом.

– О боже мой! – воскликнула Дорис.

Я услышал ее быстрые шаги, потом мужской голос прорычал:

– Какого дьявола! Что все это значит?

Запах подгоревшего мяса проник даже в шкаф.

– Какого черта ты там делаешь? – требовал мужской голос.

– Совсем забыла, – начала оправдываться она. – Готовила бифштекс. Оставила на решетке и забыла, когда ты вошел.

– Для кого готовила?

– Есть захотела.

– Кого ты пробуешь одурачить?

– Никого. Готовила, и все. Могу я, черт побери, в собственной квартире поджарить себе бифштекс?

Послышались шаги. Тяжелые, властные, грозные. Затем мужской голос произнес:

– Ладно, лапочка. Сейчас посмотрим. Погляжу сам, что тут у тебя происходит.