Курт Ауст - Второй после Бога

Что я здесь делаю?

Я откинул штору и выглянул в окно. Было темно, но мне показалось, что на востоке уже брезжит рассвет.

Надо отсюда бежать! Если меня здесь найдут, меня повесят за убийство Туфта!

Нет! Глупости! Никто такому не поверит. Зачем мне понадобилось убивать торговца Туфта? Какая глупость. Никто этому не поверит.

Нунций!

Не знаю, почему я вспомнил о нунции, но вдруг подумал, что ради него мне важно отсюда выбраться.

Я был уже возле двери, однако остановился, раздув ноздри. Запах! Запах рвоты… или испражнений. Я оглядел себя, оглядел коврик, на котором я лежал головой. Ковер перед письменным столом был толстый и мягкий, зимой он согревал ноги Туфта, догадался я. Меня стошнило прямо на ковер – коричневатый небольшой комок, похожий на земляной орех. Я нашел на полке новую стеариновую свечу, зажег ее от старой и при ее свете стал разглядывать покойного. В уголках рта у него виднелась слюна. Я перевернул его на спину и обнаружил, что Туфта перед смертью вырвало. Блевотина прилипла к его голове, как жидкая каша, от нее воняло, и она была зеленоватой от желчи. Свет свечи полз по его телу, словно живое существо, а я со страхом смотрел на его ноги. Вонючая жижа, еще не проникшая сквозь толстую теплую материю, приклеила штаны к коже.

Я с удивлением смотрел на его кожу, на глаза, на язык, видневшийся за коричневыми зубами. И как будто снова видел Юстесена, это опять был яд.

Я бросился к двери, рванул ее, выбежал на галерею, свеча погасла, и я швырнул ее через перила. Прохладный ночной воздух дохнул мне в лицо и охладил голову настолько, что я смог спокойно спуститься по крутой лестнице. Ноги сами находили дорогу среди бочек, деревянных ящиков и груды мешков, занимавших весь двор, они быстро вынесли меня из темноты к углу дома. Выглянула луна и залила город призрачным светом. Я быстро оглядел улицу и, не увидев на ней ни фонарей, ни людей, бросился из усадьбы Туфта. В спешке я не заметил в тени у стены дома стопку мешков и, споткнувшись о них, чуть не упал.

– Ах ты негодник, мерзавец, чтоб тебя! – завопила старуха в лохмотьях, высунув голову из мешков. Она сыпала мне вслед бранью: – Дрянь негодная, чего тревожишь бедную женщину, подлец!

Я смущенно пробормотал извинения и побежал дальше.

В голове стучало, по лицу струился пот, и я дрожал от ночного холода, пока наконец не оказался у двери в свою комнату. Дрожа от холода, а может, и от лихорадки, потому что тело мое то и дело пронзали маленькие молнии, я забрался под перину, закрыл глаза и затих. Я ждал покоя, безопасности, ждал, что на меня снизойдет сон и я отдохну. Я был напряжен, как натянутая тетива лука. В какой-то точке за левым ухом и в затылке сверлила, усиливаясь, боль. В голове стучало. Я осторожно потрогал рукой больное место. Оно было влажным и липким. Наверное, это была кровь.

Но я был не в силах встать и осмотреть рану, а уж тем более что-то предпринять, я хотел только спать, хотел отдохнуть.

Отдохнуть… заснуть… если бы только у меня не стучало так в голове. Эта рана… стучало именно в том месте. Откуда у меня рана, откуда кровь? Что случилось?

Я ничего не помнил… ничего. Ни одной мелочи.

Нет! Неожиданно я кое-что вспомнил и в темноте широко открыл глаза. Я вспомнил, что у нунция в двери не было щепки!

Я осторожно постучал в дверь. Никакого ответа. Глаза снова пробежали по двери в надежде, что я просто не заметил щепку, но ее действительно не было. Я снова постучал, уже громче, подергал дверь, она была заперта на засов. Опять подергал. Назвал свое имя. Потом его. Наконец в комнате кто-то зашевелился. Дверь скрипнула, приоткрылась, и в узкой щели показался нунций, заспанный и явно раздраженный, это было хорошо видно при свете моей свечи.

– Простите… я только хотел убедиться, что с вами все в порядке, – заикаясь, проговорил я.

– Все будет в порядке, если мне не будут мешать спать по ночам, – хмуро проворчал он и захлопнул дверь. Засов вернулся на место. Шаркающие шаги. Я слышал, как он взбил перину, лег, вздохнул, и все затихло.

Вставив в дверную щель новую щепку, я тихо прошмыгнул к себе, закрыл дверь на засов и забрался под перину.

Сомнений не было: этой ночью нунций покидал свою комнату!

У меня неожиданно появилось чувство, что я знаю больше, чем могу вспомнить. Если бы только у меня не болела так голова! Я лежал не двигаясь, боль чуть-чуть отпустила, я спокойно дышал и пытался представить себе, как я подошел к двери нунция и обнаружил, что щепка исчезла.