Курт Ауст - Второй после Бога

Я не нашелся что ответить.

– А чем ты занимался в Христиании?

– Тем же самым, – ответил он. – Вынюхивал и выглядывал, чтобы определить размер мздоимства и казнокрадства, выявить способ и средства, коими обманывают короля. Дворцовый закон должен это остановить.

Он вынул из кармана знакомый лоскут кожи и положил его передо мной.

– Я это изучил и… – он безнадежно махнул рукой, – и я этого не понимаю. По-моему, в буквах нет никакой системы, а потому я не нашел никакого разумного объяснения тому, что здесь написано.

– Может, это криптограмма или зашифрованное письмо? – спросил я.

– Не понимаю тебя.

– Это какая-то тайнопись. У Сигварта ты гадал, зашифровано это послание или это тайное письмо, криптограмма, и если “крипто” означает скрытый…

– Ах, вот оно что! – Томас усмехнулся. – Вообще все очень просто: существует два типа шифровки. По-гречески они называются соответственно “ steganografi ” и “ kryptografi ”. “ Grafi ” – означает “писать”, это тебе известно. Все дело в том, что оба слова, и “ steganos ” и “ kryfos ”, означают “тайный, скрытый”.

Он поднял кожаный лоскут и показал на дырочки от шнура.

– Этот шифр был скрыт от глаз, помнишь, кожа была сложена и зашита так, чтобы никто не видел, что там что-то написано. Вот это и означает слово “ steganos ”. То есть нечто, скрытое от глаз, спрятанное так, что мы его вообще не видим.

Он показал на буквы.

– Сейчас они стали нам видны, но смысл написанного скрыт, мы видим буквы, но не понимаем того, что ими написано. А это уже криптограмма, понимаешь?

Наверное, такое раннее утро не располагало к урокам греческого языка. Томас взглянул на меня, нахмурился и принялся снова объяснять:

– Ладно… позволь привести тебе пример “скрытого” письма, то есть не криптограммы. – Он допил пиво и махнул, чтобы ему принесли еще. – Дай-ка подумать… ага, вот, старик Геродот рассказывает красивую историю о Гистиаиосе, который хотел склонить известного Аристагора из Милета поднять восстание против персидского царя. Гистиаиос написал этому Аристагору длинное послание о том, как он должен действовать, но сие руководство, естественно, должно было быть тайным, чтобы люди персидского царя не нашли его у гонца. В те времена люди не так торопились, как теперь, поэтому Гистиаиос обрил гонцу голову, написал на его коже свое руководство и подождал, чтобы волосы гонца немного отросли. После этого гонец отправился в Милет. Хотя в дороге его остановили и обыскали персидские солдаты, они не нашли ничего необычного. Но когда гонец прибыл к Аристагору, он попросил, чтобы ему снова обрили голову и таким образом смогли прочитать руководство.

Полногрудая мадам принесла нам еще пива и перед уходом бросила огорченный взгляд на мою кружку, которая оставалась почти полной. Томас выпил, облизнул языком губы и продолжал:

– Руководство было скрыто, очень хорошо скрыто. Его не нашли. Но если бы нашли и прочитали, планы того, кто его послал и кому оно было адресовано, были бы раскрыты.

Он с раздражением посмотрел на соседний столик, там громко смеялись и шумели над какой-то историей.

– Поэтому, – сказал он и наклонился ко мне, – люди начали изобретать то, что называется криптограммой или тайнописью, то есть шифрами, которые враг может обнаружить, он даже может понять, что это шифр, но который придуман столь изощренно, что сообщение все равно останется непонятным. – Томас развел руками. – Привести тебе пример?

Это была игра на публику, он горел желанием рассказывать дальше.

– Так вот. – Томас огляделся, словно надеялся, что сидящие по соседству горлопаны заинтересуются его рассказом и тоже захотят послушать. Но ему пришлось довольствоваться только моей особой. – Так вот. В тысяча пятьсот восемьдесят шестом году шотландская королева-католичка Мария Стюарт предстала перед судом в Англии, обвиненная в намерении убить свою кузину, английскую королеву-протестантку Елизавету Первую, и захватить престол.

Мария Стюарт, которая содержалась в одном поместье в Стаффордшире, действительно посылала из своего заточения письма людям, которых считали заговорщиками. Эти письма пересылались в полой затычке, которой закупоривали бочку с пивом, еженедельно доставляемом в поместье. Таким образом, письма были хорошо спрятаны от глаз тюремщиков. Мало того, они же были написаны тайнописью и оказались совершенно непонятными, когда их тайник в затычке был обнаружен. А его все-таки обнаружили.