Курт Ауст - Второй после Бога

Томас задумался, вертя пальцами пуговицу на жилете.

– А во-вторых?

– Во-вторых?.. – Томас никак не мог сосредоточиться.

– Что, во-вторых, гарантировало ему присутствие Сигварта?

– А, да! – Он протянул ко мне руку. – Да… вот, пожалуйста! – Он дал мне пуговицу. – Наконец она оторвалась.

Я взял у него пуговицу, сунул ее в карман и выжидающе на него посмотрел.

– Да-да. Во-вторых, Сигварт служил юнкеру гарантией, что мы будем их искать. Причем постараемся найти их как можно скорее. Думаю, это опять связано с понятием чести. Как бы там ни было, а он не хотел всю зиму пролежать на горном уступе и быть обнаруженным весной, расклеванным чайками и объеденным муравьями. Это было ниже его дворянского достоинства. Как и то, если бы тебя казнили за совершенное им преступление.

В голосе Томаса звучало что-то похожее на недоумение: чтобы человек, который так хладнокровно убил невинного Юстесена, вместе с тем не мог допустить, чтобы меня обвинили в убийстве, которого я не совершал! Мне пришлось сознаться себе, что это было выше моего понимания.

– Таким образом, наш страх за Сигварта должен был обеспечить этому дворянину гроб и место в семейном склепе. – Томас прикоснулся к моей руке. – У него не было намерения убить Сигварта. Сигварт для него ничего не значил. Дворяне, подобные ему, не думают о каком-то простом работнике. Но, очевидно, он понял, что Сигварт дорог тебе. И хотел с его помощью обеспечить себе твое внимание.

Томас встал и ушел.

Юнкер хотел обеспечить себе мое внимание! Он узнал, что я люблю Сигварта. Должно быть, он шпионил за нами! Выследил меня, когда я ходил в Бром. Может быть, даже слышал наш разговор. Стены у хлева тонкие. Я вдруг вспомнил, что Мюлле лаял оба раза, когда я был у Сигварта. Наверное, он лаял на юнкера. Непонятно только, почему такой хороший сторожевой пес вдруг успокоился… Копченая колбаса! Юнкер стащил ее, чтобы задобрить Мюлле и спокойно подслушать мой разговор с Сигвартом!

Другими словами: моя дружба со старым Сигвартом и моя любовь к нему сыграли свою зловещую роль в его смерти.

Проглотить эту пилюлю было трудно, хотя Томас и принес нам две кружки крепкого пива.

– Он позволил простому работнику умереть, чтобы спасти такого же простого секретаря, – глухо сказал я. – Работнику, которого секретарь так любил.

Томас покачал головой, он тоже этого не понимал.

– Можно сказать, что душа и нравы преступника не похожи на душу и нравы обычного человека, но… – Томас с задумчивым видом смотрел в свою кружку. – Как тебе известно, мои попытки определить преступников по их реакции на мой вопрос, касающийся морали, не дали четкого научного ответа. Я не смог собрать всех преступников и посмотреть, чем они отличаются от всех честных людей. Можно сказать, что преступники провели меня, а можно сказать и так: среди преступников, сидящих на острове Бремерхольмен, есть и невинные люди. Можно быть уверенным и даже утверждать, что среди порядочных людей есть люди с преступными наклонностями, которые никогда не обнаружились. Я прибегаю к таким объяснениям, потому что цепляюсь за свою теорию, и, что хуже всего, мои рассуждения в некоторых случаях оказываются правильными. Но… – Томас оторвался от пива и посмотрел мне в глаза, – сомнение в том, что вероломную душу можно определить по жестам и по движениям ее тела, тоже важно, и с ним нужно считаться. Ибо не исключено, что все люди имеют скрытые наклонности, которые невозможно предвидеть. Чем больше я наблюдаю за людьми, тем больше убеждаюсь в том, что человеческая природа обладает скрытыми качествами, как положительными, так и отрицательными, неизвестными даже для самого их обладателя. – Он развел руками. – И если я не могу объяснить все свои действия в данном случае, как я могу претендовать на то, что понимаю других?

“Как будто это утешение”, – с тоской подумал я.

– А как все это повлияло на репутацию юнкера? И нунция тоже?

– Этого я не знаю, – со вздохом сказал Томас. – Я написал отчет о событиях и отдал его нунцию дей Конти, который он должен представить в Канцелярию дворца. В нем я изложил все – и об отравлениях, совершенных юнкером, и о тайных планах нунция. К нему я приложил письмо, написанное юнкером. Теперь уже Его Величество должен решать, что будет дальше.

Герберт и гроб с телом юнкера были отправлены на судне, идущем в Ютландию, уже на другой день после того, как мы нашли Сигварта в пещере. Томас сказал, что все обитатели усадьбы почувствовали облегчение, когда гроб увезли, словно черные тучи развеялись и люди снова смогли увидеть солнце.