Шон Блэк - Зона невозврата

Спокойствие, Джалисия. Только спокойствие.

Она продолжала движение, пока не добралась до места, где вместо пола ее встретила пустота. Подавшись вперед, она протянула руку вниз в попытке нащупать ступеньку лестницы – ничего, пустота. Джалисия боязливо отдернула руку.

Пыль постепенно оседала, но вокруг начал сгущаться удушливый дым. Женщина подалась назад, пытаясь по возможности держать голову возле пола, где пока дышалось чуточку легче.

– Джалисия? – послышался невдалеке сдавленный голос.

Коберн.

– Я здесь, – отозвалась она, сама дивясь нелепости брошенной фразы. «Здесь» – это где?

– Ты в порядке?

– Кажется, да.

Слева сквозь белесую взвесь пыли и дыма пробился лучик света.

– Ты видишь свет? – спросил Коберн. – Иди на него.

Джалисия принялась ползти на свет. Колени и локти саднило, в ушах стоял противный металлический звон, но она продолжала движение.

– Давай, давай. Ты уже почти добралась.

Эти слова ее подбодрили. Через минуту она почувствовала у себя на плече руку Коберна, который помог ей встать на ноги и повлек ее через проем на лестницу. Вверх здесь озабоченно взбегали полицейские и маршалы, рассредоточиваясь по верхним этажам. А встречно тек людской поток, направляющийся вниз.

Двумя пролетами ниже она жестом велела Коберну остановиться и, упершись руками в колени, с минуту приходила в себя, пытаясь отдышаться. Наконец подняла взгляд на Коберна:

– Спасибо тебе.

– Без главного обвинителя суд невозможен, – произнес Коберн, то ли похлопывая, то ли отряхивая ей плечо от пыли. – Ты на ногах держишься нормально?

Джалисия выпрямилась и, оглядев его присыпанную мучнистой белизной проседь и набрякшие мешки под глазами, ответила:

– Да.

В вестибюле охранники в синих блейзерах занимались выводом максимально возможного числа людей за пределы здания. Здесь Коберн отошел от Джалисии и затеял разговор с сержантом полицейского управления Сан-Франциско. Через пару минут он возвратился.

– Есть новости. Тебе сначала хорошую или плохую?

Джалисия поглядела на поток людей, все еще сливающийся по пролетам лестниц. У тех, кто спускался с верхних этажей, лица были закопчены, а одежда усыпана пылью. Все еще внутренне содрогаясь от взрыва, Джалисия как никогда нуждалась в хорошей порции кофеина.

– Давай с хорошей, если она вообще здесь уместна.

– Все подзащитные поименно сданы под стражу и увезены в надежное место до возобновления слушаний, которые, само собой, затягиваются.

– А плохая?

– Был еще один взрыв.

Джалисии крутнуло желудок.

– Где?

– В федеральном суде Лос-Анджелеса.

Кровь вольным ручейком лилась по комнате, растекаясь вдоль стены сортировочного отделения лазарета. Тай приоткрыл рот, собираясь с силами для вопля. Несмотря на несносную резь в животе, мысли были парадоксально, до странности спокойны. Не к добру.

Неожиданно сверху над ним показалось женское лицо. Наружность азиатская. Причем довольно приятная. А само лицо какое-то… человечное – людское свойство, о котором Тай успел несколько позабыть даже за столь короткий период времени. Он попробовал вновь раскрыть рот, на этот раз для каких-нибудь слов. В уголке губ что-то вспузырилось. Он поднес к этому месту руку, а когда убрал, кончики пальцев оказались красными.

– Не волнуйтесь, Тайрон, – сказала женщина. – Я дам вам что-нибудь для снятия боли.

В руку ткнулась игла, словно птица кольнула клювом, и через несколько секунд рука похолодела, а затем по телу разлилось томное тепло, и боль как будто притупилась. Тай облизнул губы, ощутив на них железисто-солоноватый привкус.

– Я умру? – слабо спросил он, тут же устыдившись нелепости этой фразы. Как будто кто-нибудь возьмет и скажет: «Непременно, сию же минуту».

– Я так не думаю, но для начала нам надо вас стабилизировать.

Тай страдальчески скривил лицо. Черт. Кто бы мог сказать, что попадание в тело крохотного металлического цилиндрика вызывает такие мучения. Еще один жаркий прострел боли пронизал плечо. В глазах скапливались слезы, горячие и мокрые.

– Бог ты мой, хоть бы унялось, – простонал он.

Ум попытался на чем-нибудь сосредоточиться. Неважно на чем.

Первый выстрел он слышал, но был так поглощен своим неистовым порывом, что и не думал останавливаться. И хотя теперь было ясно, что стрелок на вышке знать не знал о том, кто он есть на самом деле, Тай на тот момент пребывал в полной уверенности, что второго выстрела после того предупреждения не последует. Уверенность, понятное дело, дурацкая.