Жан-Люк Банналек - Курортное убийство

– Когда это произошло, в каком году?

– О, это было очень давно. Не могу даже точно сказать, в каком году. Это было вскоре после того, как они поссорились на почве политики.

– Вы полагаете, что в их конфликт была замешана и политика?

– Да, конечно, господин Пеннек испытывал отвращение к людям из «Эмганна». Тут было все: и личное, и политическое.

– Вы считаете Андре Пеннека способным на убийство?

На лице мадам Лажу появилось загадочное выражение.

– Не знаю, не могу сказать. В общем, это низко. Я уверена… что не должна ничего говорить, в конце концов, я едва с ним знакома.

– Но сами вы получили довольно значительную долю наследства, мадам Лажу.

В глазах женщины мелькнул страх.

– Вы об этом знаете? Насколько это законно? Мне это крайне неприятно, надеюсь, вы это понимаете.

– Речь идет об убийстве, мадам Лажу.

– Да, да, конечно. Кто еще об этом знает?

– Мои инспектора. Но вы успокойтесь. Профессия обязывает их молчать.

– Мне кажется, что это неправильно.

Она вдруг побледнела как полотно.

– Значит, вы знаете и о письме?

– Да.

– Вы его читали?

Голос мадам Лажу предательски дрогнул.

– Нет, нет. Это письмо никто не читал. Это вне полномочий полиции. Для того чтобы его прочитать, нужно решение суда. Но я…

– Вы… вы знаете о наших отношениях?

Глаза мадам Лажу наполнились слезами, голос изменил ей, она говорила едва слышным, шелестящим шепотом.

– Да.

– Откуда? Как вы смогли…

– Все в порядке, мадам Лажу. Это ваша жизнь, и она никого не касается, в том числе и меня. Только в интересах расследования убийства я должен знать суть ваших отношений с Пьером-Луи Пеннеком – мне надо представить себе истинную картину происшедшего.

– Это была не банальная интрижка, не грязный роман. Я любила его. Любила с первой встречи. И он тоже меня любил, любил, несмотря на то что это была безнадежная любовь. Свою жену он уже давно не любил, а может быть, не любил и с самого начала, ведь они были так молоды, когда поженились. Она никогда не интересовалась отелем – вообще не интересовалась, ни в малейшей степени. Но он никогда ее за это не упрекал, для этого он был слишком благороден. Мы не могли выказывать свои чувства открыто, понимаете? Это было… так безнадежно.

– Все это, мадам Лажу, ваше частное дело.

Дюпен произнес эту фразу жестче, чем ему хотелось, но мадам Лажу этого не заметила.

– Как вы относились к Луаку Пеннеку?

– Я?

– Да, что вы о нем думали?

– Что я думала? Пьер-Луи Пеннек всегда хотел, чтобы сын стал его наследником, стал таким же хозяином отеля, каким был он сам, его отец и его бабушка. Катрин Пеннек он не любил, он…

– Это вы мне уже говорили, но я спрашиваю, как именно вы воспринимали отношения отца и сына?

– Мне всегда казалось, что Пьер-Луи был немного разочарован в своем сыне. Луак очень комфортно жил, и мне это было не совсем понятно. Путь его был предопределен, но ему были нужны силы для того, чтобы взвалить на свои плечи огромную ответственность – унаследовать отель и управлять им! Отель должен был стать смыслом и целью его жизни – ни больше ни меньше. – В голосе мадам Лажу зазвучала непреклонность. – Для этого надо быть достойным человеком!

– Достойным?

– Да, достойным такой миссии.

– Вы когда-нибудь говорили об этом с Луаком?

– Нет.

Ответ прозвучал очень резко.

– Но он же регулярно здесь бывал.

– Да, но разговаривал он только с отцом. Вы понимаете, он не был частью отеля, он был здесь чужеродным телом.

– Правда ли то, что господин Пеннек время от времени давал вам деньги – я имею в виду деньги помимо вашего ежемесячного жалованья?

Мадам Лажу снова изобразила на лице негодование.

– О да. Видите ли, я посвятила Пеннеку и отелю всю свою жизнь без остатка. Это было не одолжение, не любезность. Он платил эти деньги не потому, что я была его возлюбленной. Я все силы отдавала отелю. Все. И что вы об этом подумали?

– Какие суммы вы получали от господина Пеннека?

– Обычно десять тысяч евро, иногда меньше. Он давал мне эти деньги один-два раза в год.

– Эти деньги вы посылали своему сыну в Канаду?

– Я… Да, я посылала их сыну. Он женат и пытается стать независимым. Он строит свой бизнес, и я – да – я поддерживала его.

– Вы отправляли ему все деньги?

– Да, все деньги.

– Сколько лет вашему сыну?

– Сорок шесть.

– Сколько лет вы переводите ему эти свои доходы?

– Последние двадцать лет.

– И вы действительно не знаете подоплеки того, что здесь случилось?