Ю Несбё - Сын

– Хочешь – верь, хочешь – не верь, но это был протест, – ответил Симон, присаживаясь на край стола. – Мой отец был часовщиком и хотел, чтобы я продолжил его дело. А я не желал становиться бледной копией отца.

Кари обвила руками длинные ноги, похожие на лапки насекомого:

– Вы когда-нибудь жалели об этом?

Симон посмотрел в окно. Из-за жары воздух на улице дрожал.

– Люди богатели, торгуя часами.

– Только не мой отец, – ответил Симон. – Он тоже не любил подделки. Он отказывался следовать моде и продавать дешевые подделки и пластиковые электронные часы. Он считал это путем наименьшего сопротивления. Он красиво обанкротился.

– Вот как. Тогда я понимаю, почему вы не захотели стать часовщиком.

– Ну, я все равно в какой-то степени стал часовщиком.

– Как это?

– Криминалист. Эксперт по баллистике. Траектория пуль и все такое. Это почти то же самое, что сидеть и подкручивать винтики в часах. Наверное, мы больше похожи на наших родителей, чем нам бы хотелось.

– И что случилось? – Кари улыбнулась. – Вы обанкротились?

– Как сказать. – Он бросил взгляд на часы. – Меня стал больше интересовать вопрос почему, а не как. Не знаю, хороший ли выбор я сделал, став следователем-тактиком. Пули и раны не так беспокойны, как человеческий разум.

– Перешли в Экокрим? [4]

– Ты прочитала мою биографию.

– О людях, с которыми тебе предстоит работать бок о бок, стараешься узнать побольше. Вам надоели кровь и убийства?

– Нет, но я боялся, что они надоедят Эльсе, моей жене. Когда я женился на ней, я пообещал стараться соблюдать рабочее время и сделать свои будни менее пугающими. Мне нравилось в Экокриме, там тоже было немного похоже на работу часовщика. Кстати, о жене… – Он поднялся со стола.

– Почему же вы ушли из Экокрима, если вам там так нравилось?

Симон устало улыбнулся. Вот об этом в его биографии вряд ли написано.

– Лазанья. Думаю, она готовит лазанью. Увидимся завтра.

– Кстати, мне звонил бывший коллега. Он сказал, что видел одного наркомана, разгуливающего в воротничке священника.

– Воротничке священника?

– Таком же, как у Пера Воллана.

– И что ты сделала?

Кари снова раскрыла книгу:

– Ничего. Я сказала ему, что дело прекращено.

– Дело не имеет приоритета до тех пор, пока не появятся новые сведения. Как зовут наркомана и где он обитает?

– Гилберг. В пансионе.

– В общежитии. Как насчет того, чтобы ненадолго прервать чтение?

Кари со стуком захлопнула книгу:

– А как насчет лазаньи?

Симон пожал плечами:

– Да никак. Позвоню Эльсе, она поймет. А подогретая лазанья еще и вкуснее.

Йоханнес вылил воду из ведра в сточную раковину и поставил швабру в кладовку. Он вымыл все коридоры второго этажа плюс контрольное помещение, и теперь ему хотелось почитать оставленную в камере книгу. «Снега Килиманджаро». В книге было несколько рассказов, но он снова и снова перечитывал только этот. О мужчине, заболевшем гангреной. Он знает, что умрет. И это знание не делает его ни лучше, ни хуже, а только более здравомыслящим, более честным и менее терпеливым. Йоханнес никогда не отличался любовью к чтению, эту книгу ему дал тюремный библиотекарь, и поскольку Йоханнес интересовался Африкой с тех времен, когда ходил вдоль Берега Слоновой Кости и Либерии, он прочитал несколько страниц об этом совершенно невинно пострадавшем, но все же умирающем в палатке посреди саванны мужчине. В первый раз он просто пролистал рассказ. Теперь же он читал медленно, слово за словом, в поисках чего-то, что он сам не мог определить.

– Привет.

Йоханнес повернулся.

Приветствие Сонни прозвучало хрипло, а сам он, стоявший перед Йоханнесом со впалыми щеками и горящим взором, был таким бледным, что казался прозрачным. Как ангел, подумал старик.

– Здравствуй, Сонни. Слышал, ты был в изоляторе. Как дела?

Сонни пожал плечами.

– У тебя хороший левый джеб [5], парень. – Йоханнес осклабился и указал на дыру рядом с передними зубами.

– Надеюсь, ты сможешь меня простить.

Йоханнес сглотнул:

– Прощение нужно мне, Сонни.

Они стояли и смотрели друг на друга. Йоханнес заметил, как Сонни украдкой оглядывает коридор. Он ждал.

– Ты мог бы сбежать за меня, Йоханнес?

Йоханнес задумался, перебирая в голове эти слова в надежде увидеть в них смысл, а потом спросил:

– Что ты имеешь в виду? Я не собираюсь бежать. К тому же бежать мне некуда, меня моментально поймают и приведут обратно.