Гилберт Честертон - Исчезновение принца. Комната № 13

– Ах да, конечно, – произнес слабым голосом мистер Ридер, не поднимая головы и продолжая испытующе смотреть бледно-голубыми глазами на гостя. – Конечно же, я вспомнил. Вы ограбили сейф. Точно. Лег… Лег… Кажется, и фамилию вашу припоминаю. Нет ли у вас сына?

– Есть. Самый лучший мальчишка в мире, – охотно откликнулся Эммануэль.

Мистер Ридер держал в руках телефонную трубку и с самого начала разговора протирал ее рукавом альпакового пиджака, что поначалу удивило, а потом стало раздражать гостя.

– Ему не случалось доставлять вам хлопот, мистер Лег?.. Вам чрезвычайно повезло, – вздохнул он. – В наши дни молодые люди так часто попадают в скверные истории.

Если кого Лег не хотел сейчас обсуждать, так это своего сына, поэтому он попытался как можно скорее увести разговор в сторону.

– Насколько я понимаю, мистер Ридер, вы выполняете специальную работу для правительства… Служите в полицейском отделе?

– Нет, не в полицейском, – пробубнил человек в пенсне. – Нет, нет, совершенно определенно не в полицейском. Я даже не знаком ни с одним полицейским. Я их часто вижу на улице, очень колоритные фигуры. В основном молодые люди, в расцвете сил. Какая чудесная штука – молодость, мистер Лег! Вы, наверное, очень гордитесь сыном?

– Он хороший мальчик, – сдержанно ответил Эммануэль, и мистер Ридер снова вздохнул.

– Дети требуют к себе столько внимания, стольких затрат, – сказал он, – что я иной раз думаю, не стоит ли мне порадоваться тому, что я не женат. Чем занимается ваш сын, мистер Лег?

– Экспортными поставками, – быстро ответил Эммануэль.

Хозяин дома поцокал языком и покачал головой. Эммануэль так и не понял, то ли он был впечатлен, то ли просто посочувствовал.

– В Дартмуре я, само собой, познакомился с множеством нехороших людей, – сказал добродетельный Эммануэль. – Честно сказать, эти люди были мне неприятны – я-то человек совершенно невинный и парился… сидел… был осужден по доносу человека, который меня просто-напросто оклеветал, хотя я сделал для него столько добра…

– Неблагодарность! – прервал его мистер Ридер, печально вздыхая. – Какая страшная вещь – неблагодарность. Ваш сын должен быть ужасно вам благодарен, за то что вы, его отец, так печетесь о нем, за то, что вы дали ему образование и воспитали из него честного, порядочного человека, невзирая на собственные прискорбные прегрешения!

– Послушайте, мистер Ридер, – Эммануэль решил, что настало время переходить к делу. – Я – человек простой и открытый, поэтому не стану юлить. Мне стало известно, что господа, на которых вы работаете, считают, что мой мальчик имеет какое-то отношение к печатанью «туфты»… э-э-э… фальшивых денег. Когда до меня дошли эти отвратительные слухи, мое сердце едва не остановилось. Я сказал себе: «Нужно идти прямиком к мистеру Ридеру и обсудить это с ним. Я знаю, он – мудрый и опытный человек, и он поймет мои отцовские чувства». Бывают такие люди, мистер Ридер, – он уперся в стол локтями, наклонился вперед и заговорил задушевным тоном: – Бывают такие люди, которые совершенно неспособны делать правильные выводы. Да вот буквально на днях кто-то сказал мне: «Мистер Ридер – банкрот. Его уже трижды вызывали в суд графства из-за долгов…»

– Временные трудности, – пробурчал мистер Ридер. – У кого не бывает таких… периодов безденежья. – Он стал полировать телефонную трубку еще энергичнее.

– Я не думаю, что вам очень хорошо платят. Прошу прощения за столь вольное предположение, но вы как человек, умудренный опытом, поймете меня. Я прекрасно знаю, каково это быть бедным. В моем кабинете бывали лучшие люди общества, – кабинет этот Эммануэль придумал только что, по наитию, – люди самого высокого положения, и если они говорили мне: «Мистер Лег, не одолжите ли мне пару тыщонок?», то я в таких случаях делал вот так.

Он засунул руку в карман, а когда вытащил, в ней был толстый валик из купюр, перевязанный резинкой. Он снял резинку и протянул пачку Ридеру.

На секунду мистер Дж. Г. Ридер позволил своему вниманию отвлечься от лица гостя и воззрился на деньжищи с тем же беспристрастным интересом, с которым до этого смотрел на Эммануэля. Затем осторожно взял верхнюю банкноту, пощупал ее, погладил, помял пальцами и быстро проверил водяные знаки.

– Настоящие деньги, – негромко произнес он и с большой неохотой передал купюру обратно.

– Если человек оказался на мели, – горячо продолжил Лег, – мне все равно, кто он или чем занимается. Я просто говорю ему: «Если тысяча или две тысячи помогут вам, они ваши».