Майкл Коннелли - Последний срок

– Где? – спросил он.

Судя по виду копа, он находился на службе не менее десяти лет. На бейджике значилось «Рэмпоун».

– Здесь два места происшествия, – ответил тот. – Место шлепка летуна – с западной стороны здания. И номер, где жил этот малый. Семьдесят девятый, на верхнем этаже.

Это был обычный способ обезличивания всех ужасов, с которыми полицейские сталкивались в повседневной работе. Летунами называли тех, кто покончил с собой, бросившись с высоты.

Босх, оставивший свой коммуникатор в машине, кивнул на микрофон, закрепленный на плече Рэмпоуна.

– Выясните, где Глэнвилл и Соломон.

Полицейский склонил голову набок и, нажав кнопку передачи, быстро выяснил, что первая бригада следователей находится в семьдесят девятом номере.

– Хорошо. Скажите, чтобы оставались на месте. Мы осмотрим место происшествия внизу и поднимемся к ним.

Босх вернулся к машине чтобы взять с зарядной базы коммуникатор, затем, обойдя вместе с Чу ограждение, пошел по боковой дорожке.

– Гарри, может, я поднимусь и переговорю с ребятами в номере? – спросил его напарник.

– Нет, нужно всегда начинать с осмотра тела и от этого двигаться дальше. Только так.

Чу привык заниматься старыми делами, когда нет места преступления, а есть только рапорты. Он не любил смотреть на трупы, поэтому предпочел работать в отделе нераскрытых преступлений. Ни только что совершенных убийств, ни мертвых тел, ни вскрытий.

По Мармон-лейн, крутой узкой дорожке, детективы подошли к месту падения тела у северо-западного угла отеля. Судмедэксперты уже растянули здесь навес, чтобы никто ничего не видел ни с вертолетов прессы, ни из домов, террасами поднимающихся позади гостиницы.

Прежде чем ступить под навес, Босх обвел глазами стену и заметил, что на верхнем этаже человек в костюме, прислонившись к парапету балкона, смотрит вниз. Босх догадался, что это либо Глэнвилл, либо Соломон.

Под тентом кипела работа – здесь трудились эксперты, следователи из службы коронера, полицейские фотографы. В центре находился Габриэль Ван Атта, давний знакомый Босха. Ван Атта двадцать пять лет прослужил в полицейском управлении Лос-Анджелеса в качестве специалиста и координатора работ на месте преступления, затем вышел в отставку и нанялся в службу коронера. Теперь, получая пенсию и зарплату, он снова выезжал туда, где совершались преступления. Босх счел его присутствие удачей. Ван Атта не из тех, кто станет уклоняться от вопросов, – он выложит ему все, что думает.

Босх и Чу стояли под тентом, но держались поодаль от центра. В данный момент место происшествия принадлежало экспертам. Босх видел, что тело перевернули, изменив первоначальную позу, значит, работа сильно продвинулась. Вскоре труп увезут и отправят к медицинскому эксперту. Это тревожило Босха, но такова расплата за то, что он подключился к расследованию слишком поздно.

Пагубные последствия падения с седьмого этажа были налицо. Заметив отвращение напарника к трупу, Босх решил пощадить его.

– Вот что: здесь я сам разберусь. Встретимся наверху.

– Правда?

– Правда. Но от вскрытия тебе не увильнуть.

– Договорились.

Их разговор привлек внимание Ван Атты.

– Привет Гарри Би. А я считал, что ты занимаешься старыми, нераскрытыми делами.

– Этот случай особенный, Гейб. Разрешишь приблизиться?

Босх спрашивал, можно ли войти в ближний круг от того места, где лежало тело. Ван Атта дал знак подойти, и когда Чу вынырнул из-под тента, Босх взял из раздатчика бахилы, натянул поверх ботинок, надел резиновые перчатки и, обойдя запекшуюся на дорожке кровь, присел на корточки перед тем, что раньше было Джорджем Томасом Ирвингом.

Смерть отнимает все, в том числе достоинство. Голое обезображенное тело Джорджа со всех сторон окружали эксперты, видевшие в нем только объект своей работы. Земная оболочка покойного превратилась в мешок из кожи с переломанными костями, разорванными внутренними органами и кровеносными сосудами. Кровь выходила из всех естественных отверстий и многих новых, образовавшихся от удара о землю. Череп был расколот, отчего голова и лицо деформировались и выглядели так, будто отражались в кривом зеркале. Левый глаз выскочил из глазницы и болтался на щеке. Из расплющенной грудной клетки торчали осколки ребер и ключиц.

Босх не моргнув глазом приступил к изучению трупа, выискивая необычное в том, что лежало на брезенте, хотя ничего необычного там не было. Оглядел внутренние стороны рук – нет ли следов уколов; ногти – не обнаружатся ли инородные частицы.