Энн Перри - Врата изменников

– Да, сэр.

Питт встал, и Чэнселлор поднялся тоже. Молодой человек, который проводил его сюда и который, очевидно, и был Фэрбрассом, появился на пороге и после краткого распоряжения министра провел Питта по нескольким великолепным коридорам к другому вместительному и хорошо обставленному кабинету, напоминающему чэнселлоровский. Табличка на двери сообщала: «Иеремия Торн». Фэрбрасс, который, очевидно, относился к мистеру Торну с большим почтением, решил, что посетитель министерства тоже не нуждается в объяснении, кто это такой. Он легонько постучал в дверь и, услышав ответ, повернул ручку и просунул голову в щель.

– Мистер Торн, сэр, я привел суперинтенданта Питта, кажется, с Боу-стрит. Мистер Чэнселлор просил меня провести его к вам. – Служащий замолчал, так как сказать было больше нечего, и открыл дверь пошире, чтобы Томас мог войти.

Иеремия Торн на первый взгляд чем-то напоминал Лайнуса. Разница была в осанке, это было заметно сразу, но точно определить, в чем она состоит, было бы затруднительно. Он тоже сидел за столом и тоже казался высоким. У него были широко расставленные глаза, темные, густые, гладко причесанные волосы, широкий рот и полные губы. Но он являлся государственным служащим, а не политиком. Отличие было настолько тонким, что его невозможно было выразить словами. Уверенность, с которой он держался, зиждилась на твердом положении, завоеванном предшествующими поколениями, на незримой власти за спиной тех, кто борется за получение должности в правительстве и чья позиция зависит от положительного мнения о них других людей.

– Здравствуйте, суперинтендант, – сказал он с некоторым любопытством. – Входите. Чем могу служить? Какое-нибудь преступление, совершенное в колонии и которое представляет интерес для полиции метрополии? – Улыбка. – Совершено оно в Африке, как я полагаю, иначе бы вас не направили ко мне.

– Нет, мистер Торн. – Питт вошел в кабинет и сел на указанное ему место. Он подождал, пока дверь не закроется и мистер Фэрбрасс не направит свои стопы прочь по коридору. – Боюсь, что корни преступления находятся именно здесь, в Министерстве по делам колоний. Если преступление имеет место. Мистер Чэнселлор дал мне полномочия провести расследование. И я должен задать вам несколько вопросов, сэр. Извините, что отнимаю у вас время, но это очень важно.

Торн откинулся на спину стула и скрестил руки.

– Тогда вам лучше начать, суперинтендант. Вы можете сказать мне, в чем заключается данное преступление?

Томас ответил не прямо. К Иеремии Торну поступала большая часть секретной информации в Министерстве по делам колоний. Он вполне сам мог быть предателем, каким бы невероятным ни казалось это со стороны человека, занимающего столь высокую должность. А если нет, то он мог ненамеренно предупредить предателя – лишь потому, что не был способен поверить, что этот человек ведет двойную игру. Или же, подозревая кого-нибудь из коллег, он мог сделать промах из-за абсолютного отсутствия опыта в подобных вещах.

Но если этот чиновник настолько наивен, что не поймет смысла и направленности вопросов, значит, он вряд ли компетентен и для занимаемой должности.

– Я бы предпочел не говорить об этом, пока не удостоверюсь, что это действительно преступление, – уклонился от ответа Питт. – Не расскажете ли вы мне о штате ваших главных сотрудников, сэр?

Иеремия, по-видимому, удивился, но в то же время в темных глазах мелькнула юмористическая искорка, под которой, однако, скрывалось беспокойство.

– Все касающееся африканских дел я немедленно сообщаю Гарстону Эйлмеру, помощнику мистера Чэнселлора, – сказал он спокойно. – Он прекрасный человек, обладающий замечательным интеллектом. Он был первым учеником в Кембридже, но, полагаю, вас интересуют не его академические достоинства. – Торн еле заметно пожал плечами. – Нет, думаю, что не интересуют. Из университета он поступил прямо на работу в Министерство по делам колоний. Это было приблизительно четырнадцать-пятнадцать лет назад.

– Тогда сейчас ему около сорока? – перебил Томас.

– Примерно тридцать шесть. Это действительно выдающаяся личность, суперинтендант. Он получил степень магистра в двадцать три года. – Торн хотел еще что-то прибавить, но передумал и стал терпеливо ждать следующего вопроса.

– А что было темой его диссертации?

– О, наследие классиков.

– Понимаю.

– Сомневаюсь, – улыбнулся глазами Торн; эта улыбка была подобна тайному смешку. – Он великолепный универсал-ученый и человек с глубокими познаниями в истории. Живет в Ньюингтоне, в небольшом собственном доме.