Роберт Гэлбрейт - Шелкопряд

Два захода в паб за два дня… но погода стояла мерзкая, а боль в колене не отпускала. Страйк не чувствовал за собой вины. Внутри «Альбион» оказался таким же привлекательным, как и снаружи. В торце длинного, узкого зала горел камин; наверху – галерея с балюстрадой, всюду полированное дерево. Под черной винтовой лестницей виднелись два усилителя и стойка для микрофона. Одна стена, выкрашенная в кремовый цвет, была увешана черно-белыми фотографиями знаменитых музыкантов.

Все места у камина были заняты. Страйк взял пинту пива, прихватил с собой меню и направился к выходившему на улицу окну, где стоял высокий стол, окруженный барными стульями. Не успел он сесть, как в глаза ему бросилось висевшее между портретами Дюка Эллингтона и Роберта Планта изображение его родного отца: тот, длинноволосый, еще потный после концерта, вроде как шутил с басистом, которого, если верить матери Страйка, однажды попытался придушить. («На спидах у Джонни всегда сносило крышу», – по секрету говорила Леда ничего не понимавшему девятилетнему сыну.)

В кармане опять задребезжал мобильный. Не сводя глаз с отцовского портрета, Страйк ответил.

– Привет, – сказала Робин. – Я уже в конторе. А ты где?

– В «Альбионе» на Хаммерсмит-роуд.

– Тебе был странный звонок. Оставили сообщение на автоответчике.

– Продолжай.

– Это Дэниел Чард, – объявила Робин. – Хочет с тобой встретиться.

Нахмурившись, Страйк перевел взгляд с кожаного прикида отца на огонь в камине.

– Дэниел Чард хочет со мной встретиться? Откуда Дэниел Чард знает о моем существовании?

– Я тебя умоляю – ты же нашел тело! Об этом трубили по всем каналам.

– А, да, в самом деле. Он не сказал, что ему нужно?

– Говорит, у него есть к тебе предложение.

У Страйка в мозгу на мгновение вспыхнул проектор, услужливо подсказавший ему яркий образ голого, лысого человека с торчащим гнойным пенисом.

– Мне казалось, он застрял в Девоне со сломанной ногой.

– Так и есть. Поэтому он просит тебя приехать к нему.

– Вот как?

Страйк обдумал этот вариант, перебрав в уме дела и встречи, запланированные на текущую неделю. В конце концов он сказал:

– Если отменить Бёрнетт, я бы мог освободить пятницу. Но какого черта ему так приспичило? Мне понадобится взять напрокат машину. Причем с автоматической коробкой передач, – добавил он, остро чувствуя пульсацию в колене. – Устроишь?

– Без проблем, – сказала Робин; он услышал чирканье ручки.

– У меня масса новостей, – продолжил Страйк. – Может, пообедаем вместе? Тут вполне приличное меню. Если на такси, ты будешь здесь через двадцать минут.

– Второй день подряд? Мы не можем постоянно разъезжать на такси и обедать в пабах, – смутилась Робин, но по ее голосу было ясно, что она не против.

– Не сомневайся. Бёрнетт любит сорить деньгами своего бывшего. Я повешу это на ее счет.

Страйк дал отбой и, выбрав для себя стейк и яблочный пирог, похромал к стойке, чтобы сделать заказ.

Вернувшись на прежнее место, он рассеянно пробежал глазами по фотографии отца: затянутая в черную кожу фигура, худощавое смеющееся лицо, облепленное волосами.

Жена про меня знает, но претворяется что нет… она его не отпустит, хоть это было бы лучше для всех…

Я знаю, куда ты собрался, Оуэн!

Страйк обвел взглядом черно-белые фотографии мегазвезд, взиравшие на него со стены.

Неужели я заблуждаюсь? – молча спросил он у Джона Леннона, который саркастически смотрел сверху вниз сквозь круглые очки на тонком носу.

Почему, вопреки косвенным уликам, так трудно было поверить, что Леонора – убийца? Почему в нем засело убеждение, что она пришла к нему в офис не для того, чтобы обеспечить себе прикрытие, а просто потому, что искренне разозлилась на Куайна, который сбежал, как обиженный мальчишка? Страйк готов был поклясться чем угодно, что мысль о смерти мужа даже не приходила ей в голову… Погрузившись в свои раздумья, он даже не заметил, как прикончил пинту.

– Привет, – сказала Робин.

– Быстро ты! – удивился Страйк.

– Да я бы не сказала, – возразила Робин. – Повсюду пробки. Я закажу?

Пока она шла к бару, мужские головы поворачивались ей вслед, но Страйк ничего не замечал. Его мысли занимала Леонора Куайн: тщедушная, невзрачная, седеющая, загнанная.

Вернувшись за столик с пинтой пива для босса и стаканом томатного сока для себя, Робин показала Страйку сделанные на мобильный фотографии городской резиденции Дэниела Чарда. Это была оштукатуренная белая вилла, с балюстрадой и с колоннами по обеим сторонам от сверкающей черной двери.