Роберт Гэлбрейт - Шелкопряд

– А теперь – спатеньки, Тимми, только сперва поцелуй Корми, – велела сыну Хелли, но тот, с молчаливого согласия Страйка, выбрался из кресла и с протестующим воплем бросился из кухни.

Хелли побежала за ним. С лестницы крики матери и сына уже не так резали слух.

– Он разбудит Тилли, – предсказал Энстис, и действительно, Хелли вскоре появилась на пороге, неся на руках ревущую годовалую дочку, которую тут же сунула мужу, чтобы проверить томившееся в духовке мясо.

Страйк тупо сидел за кухонным столом и, ощущая нарастающий голод, благодарил судьбу, что у него нет детей. Примерно через три четверти часа Энстисы уговорили Тилли вернуться в кроватку. В конце концов подали жаркое, а к нему еще одну пинту «Дум-бара». Казалось бы, можно было расслабиться, но Страйка не покидало чувство, что Хелли Энстис готовится к атаке.

– Я ужасно, ужасно расстроилась, когда узнала про вас с Шарлоттой, – обратилась она к нему.

Страйк с полным ртом поблагодарил ее за сочувствие неопределенным жестом.

– Ричи! – кокетливо одернула она мужа, когда тот попытался налить ей вина. – Ни-ни! У нас опять будет прибавление, – гордо сообщила она Страйку, положив ладонь на живот.

Страйк проглотил мясо.

– Поздравляю. – Он не мог уразуметь, какая в этом радость.

Тут, как по условному сигналу, в кухню вбежал сын хозяев и заявил, что хочет кушать. К огорчению Страйка, из-за стола поднялся Энстис, а Хелли, поддев вилкой говядину по-бургундски, осталась сидеть и сверлить гостя глазами-бусинками.

– Значит, свадьба – четвертого. Представляю, насколько тебе тяжело.

– У кого свадьба? – не понял Страйк.

Хелли изумилась:

– У Шарлотты, у кого же еще?

Сверху доносилось приглушенное нытье его крестника.

– Шарлотта выходит замуж четвертого декабря, – повторила Хелли и только сейчас поняла, что первой сообщила ему эту весть; но на лице Страйка промелькнуло нечто такое, отчего ее радостное возбуждение тут же сменилось нервозностью.

– Я… так я слышала, – пробормотала она, опуская глаза, когда в кухню вернулся Энстис.

– Разбойник маленький, – сказал он. – Я ему пригрозил, что отшлепаю, если он снова вылезет из кровати.

– Он просто разволновался, – вступилась Хелли, которая еще не оправилась после молнии, промелькнувшей в глазах Страйка, – потому что у нас в гостях Корми.

Говядина у Страйка во рту превратилась в резину с пенопластом. Как Хелли Энстис разнюхала, когда у Шарлотты свадьба? Энстисы не принадлежали к одному кругу с Шарлоттой и ее будущим мужем, который (Страйк презирал себя за услужливую память) был сыном четырнадцатого виконта Кроя. Что могла знать Хелли Энстис об элитных мужских клубах, дорогих ателье Сэвил-роу и накокаиненных супермоделях – о том, что составляло особый мир, проплаченный для достопочтенного Джейго Росса с рождения? Ровным счетом ничего, как и сам Страйк. Шарлотта, которая чувствовала себя в том мире как рыба в воде, сошлась со Страйком на нейтральной территории, где каждому было чуждо окружение другого, где сталкивались два несовместимых круга и не прекращалось перетягивание каната.

Тимоти с истошным ревом опять вбежал в кухню. На этот раз родители встали из-за стола вдвоем, чтобы совместными усилиями водворить его в спальню, а Страйк, даже не заметив их ухода, погрузился в духоту воспоминаний.

Шарлотта была настолько взрывной, что один из отчимов даже рискнул направить ее на принудительное лечение. Она лгала, как другие дышат; она была порочна до мозга костей. Самый длительный срок, который они со Страйком смогли провести без расставаний, составил два года, и все же, едва оправившись от разбитого доверия, они начинали тянуться друг к другу и всякий раз (как казалось Страйку) становились еще более уязвимыми, чем прежде, но от этого их взаимное влечение только крепло. Шарлотта, невзирая на возмущение отчаявшихся родных и близких, целых шестнадцать лет снова и снова возвращалась к грузному, незаконнорожденному, а с недавних пор еще и увечному солдату. Окажись в такой ситуации любой из его друзей, Страйк посоветовал бы ему уйти и не оглядываться, но Шарлотта проникла к нему в кровь, как вирус, бороться с которым бесполезно – можно лишь попытаться контролировать симптомы. Окончательный разрыв произошел восемь месяцев назад, перед тем как на Страйка обрушилась известность в связи с делом Лэндри. После непростительного обмана Шарлотты он хлопнул дверью и ушел насовсем, а она вернулась в тот мир, где мужчины до сих пор охотятся на куропаток, а женщины хранят в сейфах фамильные диадемы, в тот мир, который, по ее заверениям, она презирала (хотя и это теперь обернулось ложью…).